опухоль

В книге представлен разбор клинических случаев нарушений памяти при поражениях глубинных отделов головного мозга. В зависимости от локализации поражения выделяются различные синдромы нарушения памяти.

В настоящей статье авторы противопоставляют природу нарушения конструктивной деятельности у больных с поражениями лобных и теменно-затылочных областей головного мозга на примере двух пациентов, выполняющих пробы Кооса самостоятельно и с помощью специальных инструкций, призванных скомпенсировать их дефект.

Так, конструктивная апраксия у больного с поражением лобных долей связана с невозможностью программирования поведения. В эксперименте больному была предложена пошаговая инструкция по выполнению проб. Поскольку в основе нарушения лежит не собственно нарушение пространственного синтеза, а программирование поведения, инструкция с четко прописанной последовательностью действий помогла скомпенсировать дефект.

С другой стороны, у больной с пространственной апраксией вследствие поражения теменно-затылочных отделов нарушения пространственного анализа и синтеза не позволяли выполнять пробы Кооса правильно, несмотря на попытки программировать действия. В этом случае скомпенсировать дефект помогла инструкция, в которой были особо указаны пространственные отношения между частями фигуры.

Работа представляет собой описание нарушения селективности психических процессов у больного Вас. вследствие глубоко расположенной внутримозговой опухоли левой лобной доли. В сериях экспериментов автор изучает, как нарушение избирательности проявляется в сознании, мнестической деятельности, отдельных формах речевой деятельности, интеллектуальных процессах, при выполнении движений и действий. Наблюдения показали, что психические процессы больного остаются сохранными, лишь будучи однозначно определенными жесткой программой, и грубо нарушаются, как только они начинают требовать выбора из нескольких альтернатив.

Работа представляет собой описание нарушения селективности психических процессов у больного Вас. вследствие глубоко расположенной внутримозговой опухоли левой лобной доли. В сериях экспериментов автор изучает, как нарушение избирательности проявляется в сознании, мнестической деятельности, отдельных формах речевой деятельности, интеллектуальных процессах, при выполнении движений и действий. Наблюдения показали, что психические процессы больного остаются сохранными, лишь будучи однозначно определенными жесткой программой, и грубо нарушаются, как только они начинают требовать выбора из нескольких альтернатив.

Второй том книги о нейропсихологии памяти. В томе методом синдромного анализа разобраны клинические нарушения памяти при различных локализациях мозгового поражения. Так, обсуждаются синдромы, возникающие при опухолях третьего желудочка, массивных поражениях глубоких отделов мозга и лобных долей, разрывах аневризмы передней соединительной артерии, поражениях диэнцефально-лобных областей. При обследовании больных используется методика, учитывающее непосредственное и отсроченное влияние интерферирующего материала на успешность запоминания. Во всех рассмотренных случаях повышенная тормозимость следов интерферирующим материалом оказалось основным механизмом нарушений памяти. Полученные данные позволяют понять, какой вклад различные мозговые системы вносят в функционирование памяти человека.

Статья посвящена запоминанию сложно организованного материала - текста и смысловых отрывков. Докладываются результаты эксперимента с запоминанием небольших рассказов с участием больных с поражениями головного мозга различной локализации. Так, больные с поражениями верхних отделов ствола имеют проблемы с запоминанием изолированных элементов, но успешно кодируют и декодируют смысловые отрывки даже в условиях интерференции. Больные с массивными поражениями в области средней линии проявляют нарушения в процессе декодирования: отдельные смысловые компоненты тормозят друг друга либо контаминируются; воспроизведение в условиях гомогенной интерференции оказывается полностью недоступно. При поражении задних (височных / теменно-височных отделов левого полушария) больные испытывают сложности в нахождении формулировок, но общие смысловые схемы текстов остаются сохранными. Таким образом, нарушения кодирования и декодировния осмысленных текстов имеют разные механизмы при различных локализациях мозгового поражения.

Статья посвящена запоминанию сложно организованного материала - текста и смысловых отрывков. Докладываются результаты эксперимента с запоминанием небольших рассказов с участием больных с поражениями головного мозга различной локализации. Так, больные с поражениями верхних отделов ствола имеют проблемы с запоминанием изолированных элементов, но успешно кодируют и декодируют смысловые отрывки даже в условиях интерференции. Больные с массивными поражениями в области средней линии проявляют нарушения в процессе декодирования: отдельные смысловые компоненты тормозят друг друга либо контаминируются; воспроизведение в условиях гомогенной интерференции оказывается полностью недоступно. При поражении задних (височных / теменно-височных отделов левого полушария) больные испытывают сложности в нахождении формулировок, но общие смысловые схемы текстов остаются сохранными. Таким образом, нарушения кодирования и декодировния осмысленных текстов имеют разные механизмы при различных локализациях мозгового поражения.

В статье обсуждаются нейродинамические механизмы забывания. Авторы постулировали две гипотезы относительно механизмов забывания: слабость и спонтанное угасание следов и торможение следов интерферирующими воздействиями. Гипотезы проверялись в экспериментальном исследовании с участием больных с нарушениями памяти разной степени выраженности (30 больных со стертыми нарушениями вследствие опухоли гипофиза и 13 больных с выраженными нарушениями вследствие опухоли в районе средней линии). Методика исследования включала задания на воспроизведение рисунков, движений и слов в трех условиях: непосредственно после предъявления, после "пустой" паузы и после паузы, заполненной побочной деятельностью (гетерогенной или гомогенной относительно исходного задания). Результаты показали, что большинство больных хорошо справлялись с заданием в условиях непосредственного воспроизведения и после незаполненной побочной деятельностью паузы. В условиях интерференции, однако, нарушения начинали отчетливо проявляться. При этом наблюдалась разница между группами больных: при стертых поражениях организованный словесный материал (фразы и рассказы) воспроизводился даже после паузы, заполненной интерферирующей деятельностью, в то время как при массивных поражениях компенсирующего эффекта смысловой организации материала не наблюдалось. Особенно выражено эффекты были выражены в условии гомогенной интерференции. Эти результаты, утверждают авторы, свидетельствуют о том, что забывание при глубинных поражениях мозга обусловлено не ослаблением следов памяти, а их тормозимостью интерферирующими стимулами.

В статье обсуждаются нейродинамические механизмы забывания. Авторы постулировали две гипотезы относительно механизмов забывания: слабость и спонтанное угасание следов и торможение следов интерферирующими воздействиями. Гипотезы проверялись в экспериментальном исследовании с участием больных с нарушениями памяти разной степени выраженности (больные со стертыми нарушениями вследствие опухоли гипофиза и больные с выраженными нарушениями вследствие опухоли в районе средней линии). Методика исследования включала задания на воспроизведение рисунков, движений и слов в трех условиях: непосредственно после предъявления, после "пустой" паузы и после паузы, заполненной побочной деятельностью (гетерогенной или гомогенной относительно исходного задания). Результаты показали, что большинство больных хорошо справлялись с заданием в условиях непосредственного воспроизведения и после незаполненной побочной деятельностью паузы. В условиях интерференции, однако, нарушения начинали отчетливо проявляться. При этом наблюдалась разница между группами больных: при стертых поражениях организованный словесный материал (фразы и рассказы) воспроизводился даже после паузы, заполненной интерферирующей деятельностью, в то время как при массивных поражениях компенсирующего эффекта смысловой организации материала не наблюдалось. Особенно выражено эффекты были выражены в условии гомогенной интерференции. Эти результаты, утверждают авторы, свидетельствуют о том, что забывание при глубинных поражениях мозга обусловлено не ослаблением следов памяти, а их тормозимостью интерферирующими стимулами.

Статья посвящена топической диагностике нарушений высших психических функций вследствие опухолевого поражения левых височных областей. Подробно разобраны синдромы, наблюдающиеся вследствие опухолей, которые не затрагивают слуховые отделы височной коры и не вызывают сенсорную афазию. В частности, авторы анализируют симптоматику опухолей, расположенных в полюсе левой височной доли, в ее передних и задних отделах. Статья сопровождается подробным разбором клинических случаев.

Копия статьи с редакторскими правками. В статье разобраны два случая нарушения письма после поражения левой теменно-затылочной области. Больные не могут копировать тексты и не справляются с медленным письмом, в то время как быстрое автоматизированное письмо остается сохранным. Эти случаи иллюстрируют процессы реорганизации мозговой функции в ходе онтогенетического и функционального развития.

Материал представляет собой неполный вариант одноименной статьи. Статья посвящена изменениям функциональной организации психологического процесса по мере его функционального развития. Автор указывает на то, что локальные поражения мозга, нарушающие работу того или иного психологического процесса, часто оставляют незатронутым его более автоматизированные, упроченные формы. Это дает основания полагать, что мозговой субстрат психологического процесса и его упроченных форм различается. Автор иллюстрирует данные положения на примере функции письма у двух больных с поражениями теменно-затылочных (б-ная Кул., и.б.46663) и теменно-височных (б-ной Заг., и.б. 47886) отделов.

Статья посвящена изменениям функциональной организации психологического процесса по мере его функционального развития. Автор указывает на то, что локальные поражения мозга, нарушающие работу того или иного психологического процесса, часто оставляют незатронутым его более автоматизированные, упроченные формы. Это дает основания полагать, что мозговой субстрат психологического процесса и его упроченных форм различается. Автор иллюстрирует данные положения на примере функции письма у двух больных с поражениями теменно-затылочных (б-ная Кул., и.б.46663) и теменно-височных (б-ной Заг., и.б. 47886) отделов.

Материал представляет собой неполный вариант одноименной статьи. Статья посвящена изменениям функциональной организации психологического процесса по мере его функционального развития. Автор указывает на то, что локальные поражения мозга, нарушающие работу того или иного психологического процесса, часто оставляют незатронутым его более автоматизированные, упроченные формы. Это дает основания полагать, что мозговой субстрат психологического процесса и его упроченных форм различается. Автор иллюстрирует данные положения на примере функции письма у двух больных с поражениями теменно-затылочных (б-ная Кул., и.б.46663) и теменно-височных (б-ной Заг., и.б. 47886) отделов.

В настоящей статье авторы противопоставляют природу нарушения конструктивной деятельности у больных с поражениями лобных и теменно-затылочных областей головного мозга на примере двух пациентов, выполняющих пробы Кооса самостоятельно и с помощью специальных инструкций, призванных скомпенсировать их дефект. Так, конструктивная апраксия у больного с поражением лобных долей связана с невозможностью программирования поведения. В эксперименте больному была предложена пошаговая инструкция по выполнению проб. Поскольку в основе нарушения лежит не собственно нарушение пространственного синтеза, а программирование поведения, инструкция с четко прописанной последовательностью действий помогла скомпенсировать дефект. С другой стороны, у больной с пространственной апраксией вследствие поражения теменно-затылочных отделов нарушения пространственного анализа и синтеза не позволяли выполнять пробы Кооса правильно, несмотря на попытки программировать действия. В этом случае скомпенсировать дефект помогла инструкция, в которой были особо указаны пространственные отношения между частями фигуры.

Статья посвящена проблеме дифференциации двух видов двигательных персевераций.

Первый вид характеризуется двигательными персеверациями, насильственным продолжением раз начавшегося движения, в то время как второй вид связан с инертностью программ действий и не обязательно проявляется в двигательной сфере. Автор проводит сравнительный анализ двух больных: Вак. с массивной арахноид-эндотелиомой ольфакторной ямки и Фед. (36785, локализация поражения не указывается) - и показывает качественные различия между данными формами персевераций.

В статье рассматриваются механизмы нарушения грамматических операций у пациентов с семантической афазией. А.Р. Лурия изучает сохранность их способности к сознательному анализу языка, а также степень и механизмы нарушений грамматической обработки. В серии экспериментов показано, что пациенты склонны анализировать предложения с опорой на непосредственных участников, действия или события, упомянутых в предложении, оказываясь при этом неспособными к сознательному анализу грамматических отношений и синтаксических структур, лежащих в его основе.

В статье рассматриваются механизмы нарушения грамматических операций у пациентов с семантической афазией. А.Р. Лурия изучает сохранность их способности к сознательному анализу языка, а также степень и механизмы нарушений грамматической обработки. В серии экспериментов показано, что пациенты склонны анализировать предложения с опорой на непосредственных участников, действия или события, упомянутых в предложении, оказываясь при этом неспособными к сознательному анализу грамматических отношений и синтаксических структур, лежащих в его основе.

Часть архива А.Р. Лурии хранится не на факультете психологии МГУ, а в семье ученого.

В настоящее время хранителем семейной части архива является Е.Г. Радковская, которой А.Р. Лурия приходился двоюродным дедом. В архиве имеется в том числе монография "Теменная (семантическая) афазия". Она является вторым томом запланированного в 1930-х годах трехтомника; первый том – «Сенсорная афазия» - стал законченным исследованием, за которое А.Р. Лурия получил степень доктора медицины, тогда как третий том должен был осветить две моторные формы афазии. В монографии дан объемный обзор литературы. Он начинается с раздела, раскрывающего историю исследования семантической афазии. В нем автор критикует как ассоцианистский подход, описывающий семантическую афазию как простой разрыв связи слова и представления (Брока, Бродбент), так и авторов, пытавшихся описать нарушения мышления при семантической афазии (Мари, Пик, Гельб, Гольдштейн), поскольку мышление в их работах понималось идеалистически, в отрыве от чувственного опыта, действия и исторически возникшего строя языка. Из обзора работ А.Р. Лурия делает вывод, что для проведения детального анализа нарушения смысловой (в отличие от внешней, фазической) стороны речи при семантической афазии необходимо привлечь данные о строении и функционировании нижнетеменной области и об организации самой языковой системы. Именно этому и посвящены следующие два раздела монографии. В первом из них А.Р. Лурия с опорой на данные литературы показывает, как морфофизиологическое строение теменных долей способствует их роли в синтезах высшего уровня и формированию надмодальных представлений о пространстве. Во втором разделе автор анализирует, как сама структура языка в ходе развития человека двигалась от индикативной (указующей) роли слова к номинативной и переходила от синпрактической, внеязыковой передачи смысла (когда смысл можно понять только из контекста) к ситуации, когда язык своими сложными логико-грамматическими конструкциями может передать все сложные системы связей и отношений в мире. Далее идет раздел под названием «Метод исследования сохранности смысловой стороны речи». По мнению Лурии, в традиционном исследовании оценка понимания речи сводилась к предъявлению фраз, понимание которых часто требовало только сохранности понимания отдельных слов или для верного понимания которых можно было обратиться к текущему контексту. Соответственно, Лурия полагал, что в предлагаемых для оценки понимания речи фразах должны быть максимально разведены смысл (вне-языковые факторы, практический опыт, контекст) и значение (логико-грамматические соотношения). В таких фразах должен быть конфликт между их непосредственной предметной отнесенностью и подлинным значением. Среди дополнительных требований Лурии к методам диагностики семантической афазии - возможность выявлять степень нарушения понимания смысловой стороны речи. Лурия предлагает также оценивать способ выполнения задания: выполняется ли оно самостоятельно («с ходу» или с устным рассуждением) либо с помощью экспериментатора, а если не выполняется – есть ли возможность хотя бы безошибочно повторить задание. В центральной части книги задается план описания клинической картины семантической афазии. Предметом исследования должна стать смысловая сторона речи, центральным симптомом для описания – распад логико-грамматической структуры речи, единицей «патологического нарушения» - синтагма. Затем А.Р. Лурия предполагает описать нарушения категориального мышления, опирающиеся на смысловую организацию речи, в том числе подробно проанализировать вопрос о том, как при семантической афазии нарушается вся система научных понятий. Последним разделом автор планирует дать описание нарушений симультанного гнозиса и организации пространственного опыта, где много неречевых компонентов, но который составляет психофизиологическую подоснову для описываемых логико-грамматических операций. В фигнальной части работы А.Р. Лурия переходит к краткому описанию больных, которые составили его клиническую выборку. Он подчеркивает, что их было достаточное количество, что генез поражений был разнообразен (сосудистые, опухолевые, травматические, реже – мозговые энцефалиты). Поражение располагалось на границе теменных и височных областей. Приводятся примеры 8 конкретных больных: Тит., Смол., Авт., Марк., меньше – Бар., Сел.; также – Прос., Мих. Идет отсылка на ненаписанную часть В данной работы, где предполагается подробное описание случаев (для нее они даже заранее пронумерованы – случай II…). У пациентов описываются нарушения экспрессивной и импрессивной речи, оптико-пространственного восприятия. В конце АРЛ обобщает описываемое нарушение как распад системы смысловых процессов, уходящих корнями в сложные формы оптического гнозиса. Далее он снова подчеркивает необходимость квалификации симптомов из 4 ранее указанных сфер – «понимания смыслового строя языка, структуры мыслительных операций, системы научных понятий и тонкого строения гностических процессов».

На этом книга заканчивается.

Статья посвящена нарушениям мышления вследствие локальных поражений лобных долей. Мышление рассматривается с двух сторон: с одной стороны, это целенаправленная деятельность, с другой - оно имеет операционный аспект, связанный с возможностью делать обобщения и устанавливать связи между явлениями. Если первая обеспечивается работой лобных долей мозга, то вторая связана с гностическими и речевыми функциями теммено-затылоных и теменно-затылочно-височных областей. В статье подробно описывается случай нарушения целенаправленного мышления при опухоли лобной доли левого полушария (больная Кар-на). Текст содержит рукописные пометы. Указанная изначально как автор В.Бубнова зачеркнута ручкой.

Статья посвящена методикам нейрохирургических операций при расположении опухолей и абсцессов в областях мозга, связанных с обработкой речи. В таких случаях прямое вмешательство может привести к необратимой утрате речевых функций, поэтому хирургу необходимо подходить к опухоли через другие, менее функционально специфичные области с бОльшим потенциалом функционального восстановления. В статье подробно анализируется динамика нейропсихологического дефекта двух больных после подобного нейрохирургического вмешательства (с первично расположенным новообразованием в задневисочных отделах у одного пациента и нижнетеменных отделах у другого).

В материале содержится два текста: статья Лурии и Скородумовой о гемианопсии и приложение - статья Зислиной о ее психологической организации и возможностях компенсации. Первая статья посвящена так называемой фиксированной гемианопсии - выпадению поля зрения, которое не может быть скомпенсировано больным. Существует два способа компенсации гемианопсии. Первый способ - движение глаз, за счет которого части рассматриваемых предметов перестают попадать в слепое поле. Второй способ - функциональная реорганизация поля зрения с образованием нового центра зрительного поля (макулы). Тем не менее, остается неясным вопрос, на каком уровне происходит эта реорганизация. Авторы считают, что для ответа необходимо рассмотреть случаи, когда реорганизация оказывается невозможной (фиксированная гемианопсия). В оставшейся части статьи подробно разобран случай больного Новикова с левосторонней гемианопсией вследствие опухоли внутри правого бокового желудочка. До операции больной не мог компенсировать гемианопсический дефект, в то время как после операции, при сохранении самого дефекта, явление фиксированной гемианопсии исчезло и произошла перестройка зрительного поля. Тем не менее, полагают авторы, этот случай все же не дает ответа на вопрос, являлась ли фиксированная гемианопсия следствием общей инертности мозговых процессов, вызванных опухолью и внутренней гидроцефалией, или сдавлением теменно-затылочных отделов правого полушария. В заключение авторы пишут, что настоящее исследование позволит проследить роль общей инертности вследствие поражения лобных и диэнцефальных отделов коры, по сравнению поражением специфических теменно-затылочных областей (возможно, текст является введением к другому исследованию). В приложении (статья Зислиной) описано исследование с участием трех больных с опухолевыми поражениями правого полушария. Текст не закончен.

В статье обсуждаются случаи нарушения речи по типу сенсорной афазии, истинной природой которых являются нейродинамические нарушения вследствие поражения лобных отделов. В этих случаях патологическая инертность возбуждения, выражающаяся в персеверациях и эхолалиях, может быть интерпретирована как нарушение понимания речи. В статье подробно разобрано два таких клинических случая. Интересно, что в обоих случаях наблюдались явления отчуждения смысла слов, которые Лурия также объясняет в рамках процессов нейродинамики.

Работа посвящена роли префронтальных отделов лобных долей в организации человеческой деятельности. 1) В первом разделе на материале опытов на животных показывается, что, в отличие от поражения премоторных отделов, префронтальная (третичная) локализация приводит не к нарушениям движений, а к распаду всей структуры деятельности (поведения) в тех случаях, когда она направляется не внешним стимулом и непосредственно воспринимаемым полем, а поставленной задачей, на основании которой часть компонентов воспринимаемого поля анализируются как релевантные ей, а часть - как нерелевантные. В этом случае действия теряют связь с внутренними мотивами и намерениями, которые их направляют; нарушение связи действия и мотива выделяется как ключевая единица, страдающая при лобных поражениях. 2) Во втором разделе описываются клинические наблюдения за пациентами с префронтальной локализацией, характеризующиеся именно такой дезинтеграцией системы мотивов, определяющей поведение (в том числе - пациенты Мер. и Св-ий с изначально премоторной сиптоматикой, где префронтальные симптомы возникали в картине болезни постепенно). Мотив при этом замещается либо требованиями поля, либо мотивом предыдущего, ранее завершенного действия; при этом действие, которое больной не выполняет по инструкции, может быть впоследствии выполнено как персеверация. 3) В следующем разделе (в работе стоит под номером 5, хотя идет после раздела 2) обсуждаются психологические особенности протекания специфически человеческой деятельности: если у животного поведение направляется естественными потребностями и протекает всегда в рамках конкретной ситуации, то у человека при переходе к орудийной деятельности и разделению труда мотивы приобретают общественный характер. Еще больше деятельность усложняется с появлением речи. Подробно с привлечением данных возрастной физиологии и возрастной психологии анализируется онтогенез (от эмбриогенеза до подросткового возраста) тех мозговых механизмов и связанных с ними психологических новообразований, которые интегрируют отдельные двигательные акты в сложные поведенческие комплексы, а также позволяют опираться, не на внешнее, а на внутреннее поле при организации активности и действовать целенаправленно с учетом социальной ситуации. 4) Далее описываются нарушения поведения при онтогенетически ранних поражениях лобных систем с подробным анализом клинического случая Геры Д. (внутриутробная травма левой лобной доли), у которого наблюдалось явное нарушение в появлении описанных в предыдущем разделе новообразований, касающихся организации целенаправленной деятельности, поведения и развития личности с ее иерархией мотивов. Анализируется отличие ранних префронтальных поражений в результате травм или перенесенных инфекций (энцефалитов) от олигофрении - при этом страдают не знания и навыки, а деятельность и личность. 5) Наконец, анализ снова переключается на взрослых больных и касается нарушения структуры осмысленных действий при лобных поражениях: а) распада навыка анализа психологической ситуации, в которой реализуется действие, с переходом к полевому поведению, б) распада динамической структуры действия - на материале опытов Зейгарник Б.В. с прерванным действием (без формирования нормальной в этой ситуации квазипотребности к его завершению), формированием намерения (недоступного для лобных больных), продолженным действием (где на фоне монотонии у больного не возникало эффектов пресыщения) и формированием уровня притязаний (без возможности объективной оценки своих возможностей и результатов у данной группы пациентов). 6) Следующий раздел описывает нарушения интеллектуальных процессов при лобных поражениях, также связанных с распадом активного характера, целенаправленности и мотивационной организации интеллектуальных операций, зачастую - с сохранностью самой возможности обобщенного отражения действительности, операциональной стороны интеллектуальных процессов. Называются основные дефекты интеллектуальных процессов у лобных больных - а) нарушение перехода от пассивного восприятия к активным действиям с созданием внутреннего плана протекания интеллектуальных операций, что показано в опытах на изучение восприятия, памяти, внимания, и б) нарушение организации операций в целенаправленную деятельность с единой задачей и смысловым строением выполняемых актов. 7) Предпоследний раздел (под номером 9 в работе) посвящен нарушению аффективных переживаний при лобных поражениях, которые объясняются через распад переживания как обобщенного, социального по генезу отношения к происходящему с выделением событий и поступков. Здесь особо обсуждается связь поражений базальных лобных отделов с аффективными нарушениями. 8) В финале работы кратко обобщаются перечисленные выше результаты: лобные поражения характеризуются не выпадением частных систем, а общей дезинтеграцией деятельности. Отдельно оговаривается связь лобных и общемозговых поражений, трудность компенсации лобных нарушений. Разделы работы отчасти совпадают с разделами, выделенными в связанном файле (см. ниже), но тексты двух работ отличаются, хотя содержательно частично пересекаются.

Глава посвящена мозговым механизмам произвольных движений и действий. В первом разделе движение описывается как приспособительный акт, представляющий собой функциональную систему, подчиненную определенной задаче. Построение таких функциональных систем показано сначала на уровне самых простых движений, реализующихся спинным мозгом (реакция на боль), стволом головного мозга (дыхание), на примере элементарных приспособительных движений, которые имеются у новорожденных (сосание, у ряда животных - ходьба); обсуждается стереотипность и комплексность таких функциональных систем. Описываются эволюционно более сложные двигательные навыки, реализующиеся в изменчивых ситуациях, и двухфазные (с этапом ориентировки) двигательные акты; анализируется специфика человеческих движений - отделенность многих задач от конечной цели, предметный характер, потребность соединять движения в сложные "кинетические мелодии". Это требует возможности вычленения отдельных тонких избирательных движений и их подбора по определенную задачу с оттормаживанием нерелевантных движений, что может быть реализовано только корковыми отделами мозга. Во втором разделе описывается строение двигательной области коры головного мозга и ее эволюционное развитие. Рассматривается первичная двигательная кора и начинающиеся в ней двигательные пути - пирамидный и экстрапирамидный, области внутри первичной коры, активирующие и тормозные влияния, регулирующие ее работу, проекционное строение первичной коры, параличи и парезы, возникающие при ее разрушении, а также пути частичного восстановления движений за счет восстановления синаптической проводимости в поврежденной зоне. В третьем разделе обсуждается роль кинестетических афферентаций в построении сложных движений, анализируются симптомы и механизмы нарушений движений при нарушениях афферентного синтеза - атаксии, дизметрии при поражении первичных чувствительных зон постцентральной области, а также синдромы кинестетической и оральной апраксии, связанные с повреждением вторичной теменной коры.Затем освещается роль пространственной афферентации в построении движений - определении направления движения, пространственного расположения частей тела и орудий, топологических характеристик в сложных, символических двигательных актах. Обсуждается роль зрения, вестибюлярного аппарата и кинестетической афферентации в пространственной организации движений. Анализируются нарушения пространственной организации движений и пространственных представлений при синдроме конструктивной апраксии. Наконец, четвертый раздел посвящен эфферентной организации движений и действий - серийной организации изолированных движений в кинетические мелодии (благодаря функциям премоторной коры); описываются нарушения серийной организации (плавности переключения), приводящие к дезавтоматизации движений и невозможности реализации или формирования даже простых двигательных навыков. Обсуждаются нарушения при поражении премоторной зоны - фазические нарушения плавности собственной речи, нарушения внутренней речи. Показывается влияние премоторных поражений на протекание прежде автоматизированных интеллектуальных операций. Также обсуждаются связи премоторной коры с подкорковыми структурами, при разрушении которых возникают явления патологической инертности (персеверации). В выводах кратко еще раз перечисляются основные корковые механизмы обеспечения произвольных движений.

Разбор клинического случая больной Новиковой с сенсорной афазией вследствие билатерального поражения височных долей в ходе нейрохирургической операции, проведенной по другим показаниям (декомпрессия при стволовой опухоли). Статья сочетает подробный психологический разбор симптоматики с последовательным анализом очага поражения. На примере клинического случая делаются выводы о природе синдрома сенсорной афазии. Дополнительно рассмотрены сопутствующие речевому дефекту нарушения письма и чтения.

Статья посвящена нарушениям формирования установки при поражениях головного мозга различной локализации. В исследовании приняли участие 85 больных с мозговыми поражениями различной этиологии (огнестрельные ранения, сосудистые и опухолевые поражения), и контрольная группа здоровых испытуемых. Исследование проводилось с использованием симультанного гаптичского метода, который заключается в следующем. На установочной стадии больному предъявлялись два шара: в левую руку клали шар большего размера, в правую - меньшего; опыт повторялся многократно - происходило формирование установки. Затем ему предъявлялись шары одинакового размера; больной на фоне сформированной установки поначалу испытывал гаптические иллюзии относительно размера шаров, и только после многократного повторения опытов признавал, что шары одинаковые. Для исследования устойчивости установки опыт мог проводиться с перерывом. Также с больными проводились подобные опыты в зрительной сфере - ему в тахистоскопе предъявлялись различные по диаметру круги. Такой метод позволял изучить прочность и вариативность установки, а также ее модальную специфичность. Результаты эксперимента показали, что в отличие от контрольной группы, которые формировали гаптическую и оптическую установку в 100 процентах случаев, у некоторых больных с локальными поражениями она не возникала вообще. Те больные, у которых установка формировалась, проявляли ряд особенностей по сравнению с контрольной группой (патологическая инертность установки, ее косность, статичность, вариабельность и т.п.). Нарушения больных качественно проанализированы и разделены на типы (косно-статическая, пластично-динамическая, вариабельно-лабильная и нулевая установка); также проанализированы их анатомические корреляты (особенности лево- и правополушарных поражений, поражений лобных отделов, височных и лобных речевых зон и задних гностических зон).

Работа посвящена проблеме лобных агнозий - нарушению восприятия при поражении передних корковых отделов. В первом разделе ставится проблема системного строения восприятия как активной деятельности по построению образа, а не пассивного процесса отражения отдельных свойств, а также обсуждается феномен лобных агнозий на материале экспериментальных исследований животных, показывающем наличие при данной локализации нарушений восприятия как активного целенаправленного процесса. Восприятие при поражении лобных долей описывается как инертное, пассивное, нецеленаправленное, "наивное", теряющее свою приспособительную роль. Затем намечается метод исследования лобных агнозий - перцептивные задания, требующие целенаправленной активности, анализа, выделения существенных деталей, обобщения. Выделяются 2 группы "лобных" больных, подлежащих исследованию, - со сниженным зрением (на фоне начальной стадии атрофии зрительного нерва) и без снижения зрения. Первая группа пациентов на фоне первичного дефекта зрения вынуждена компенсировать дефект активным целенаправленным рассматриванием, которое оказывается дефицитарно при лобных поражениях. У этих больных отмечались нарушения активного рассматривания из-за нарушений движения глаз и из-за отсутствия целенаправленности, нарушалось выделением существенных деталей и абстрагирование от несущественных, пропадала симультанность восприятия и анализ смыслового целого, возникала инертность перцептивных процессов и их дезавтоматизация. Эти нарушения выявляются при опознании предметов, их изображений (предъявляемых в разных условиях, в том числе в движении, в разных частях зрительного поля, тахистоскопически), сюжетных картин, сенсибилизированных изображений (фигуры Поппельрейтера, фигуры Рубина). У больных без зрительных нарушений на этом материале выявлялась импульсивность суждений (из-за распада деятельности восприятия как выделения и обобщения существенных признаков). Это приводило к невозможности создания единой зрительной структуры из последовательно предъявляемых элементов. Такая симптоматика была характерна для случаев с различной тяжестью поражения. В финальной части работы анализируются и сравниваются симптомы двух групп больных по различным вариантам методик, после чего делается вывод о нарушении при поражении лобных долей восприятия как деятельности - распаде всей сложной функциональной системы, стоящей за ним, что превращает восприятие в наивный, непосредственный и инертный процесс.

Глубокие поражения лобных отделов, затрагивающие диэнфецальные структуры, приводят к нарушениям избирательности, следствием которых становятся нарушения памяти, сознания, ориентировки больного. Данная работа посвящена анализу ранних этапов возникновения таких нарушений на материале злокачественной опухоли мозга с быстрым ростом и интоксикационным синдромом. В статье оставлены пустые листы для описания больного Бит. Описан ранний этап нарушений избирательности в первую очередь в мнестической (запоминание серий слов, рассказов) и интеллектуальной сфере (счет) при сохранной ориентировке больного, когда сила прежних и новых следов уравновешивается или когда больному необходимо сделать выбор нужной связи из большого числа альтернатив (помимо нарушения избирательности здесь отмечалась относительная слабость следов и их подверженность внешнему торможению, присутствовали контаминации и персеверации). Постепенно нарушения избирательности начали выявляться не только в специальном исследовании, но и при простом наблюдении за больным в виде спутанности сознания и нарушения ориентировки, конфабуляций, явлений, близких к корсаковскому синдрому. Обсуждается связь явлений слабости следов и нарушений избирательности: оба явления объясняется снижением тонуса коры вследствие поражения медиальной (лимбической) области мозга - это делает следы памяти нестойкими, отчего они могут быстро исчезать из памяти, легко тормозиться интерференцией и, одновременно, легко уравниваться по возбудимости с прежними следами. Описываются также нарушения избирательности в речевой сфере, связываемые с левосторонней локализацией поражения; подчеркивается, что в первый период наблюдения в праксисе нарушений избирательности не отмечалось, но они возникли в более поздний период. Обсуждается аналогия между нарушениями избирательности при локальных поражениях мозга и мозговыми механизмами нормального сновидения. В заключении подчеркивается важность изучения роли медиальных отделов именно лобных долей в регуляции состояний активности коры и обеспечения нормальной работы сознания.

Текст производит впечатление главы книги или раздела большой статьи: на нем стоит номер II, в самом тексте указано, что в предшествующем материале содержалось описание другого больного с той же (задне-лобной) локализацией, но иной клинической картиной. Данный раздел посвящен достаточно тяжело протекающим случаям поражения задне-лобных отделов, которые наблюдаются при внутримозговых опухолях, затрагивающих и корковые, и подкорковые зоны, а также в случаях с фоновой интоксикацией, нарушением гемо- и ликвородинамики. При этом описанное ранее ядро симптома - патологическая инертность в движениях и речи - сохраняется, но патологическая инертность уже оказывает деструктивное влияние на возможность формирования устойчивых программ действия. Для иллюстрации данного варианта синдрома подробно описывается случай П.Б. (инженер, 62 года, опухоль задне-лобной области, метастаз рака). На первый план при обследовании больного выходила невозможность выполнения последовательности (серии) движений при доступности повторения единичных движений вследствие патологической инертности двигательных актов и замещения необходимого движения персеверацией ранее выполненного. При этом введение речевой инструкции не помогало преодолеть персеверации - наблюдалась диссоциация сохранной речи и нарушенных двигательных актов. Инертность вызывала и ряд нарушений в речевом плане - персеверации в задачах на кратковременную слухоречевую память и в еще большей степени - в активной речи при выполнении речевых программ (например, назывании автоматизированных речевых рядов в обратном порядке) или при самостоятельном построении высказываний. Речевое восприятие и номинативные процессы, а также простая повторная речь оставались у больного при этом сохранными. Инертность приводила к грубым нарушениям и в мышлении при выполнении интеллектуальных и счетных операций, хотя общая стратегия интеллектуального акта оставалась сохранной - распадалась лишь динамическая сторона интеллектуальных операций, то есть становилось невозможным выполнение верно усвоенной программы. Описываются отличия задне-лобного синдрома от премоторных поражений (при которых наблюдается лишь распад кинетических мелодий и высших двигательных автоматизмов) и массивных поражений префронтальных отделов (при которых нарушается не выполнение, а само усвоение и удержание программы действия).

Рукопись содержит подробное обследование больного с симптомами патологического резонерства и конфабуляций вследствие опухоли базальных отделов височно-затылочных отделов правого полушария.

Настоящая заметка - разбор случая пациента после резекции правого лобного полюса в связи с опухолью. До операции пациент не проявлял выраженной нейропсихологической симптоматики. После операции, при сохранном гнозисе, речи, праксисе и элементарных интеллектуальных операциях, у пациента наблюдалась стойкая деперсонализация с конфабуляциями, которая диссоциировала с сохранной памятью на предшествующие операции события. Представленный случай представляет интерес для исследования расстройств сознания.

Статья содержит описание больного с опухолью базальных отделов лобной области (преимущественно слева), в том числе его подробное до- и послеоперационное нейропсихологическое обследование.

Статья входит в цикл исследований памяти, точнее - ее модально-неспецифических нарушений, связанных с работой подкорковых структур мозга и обусловленных повышенной тормозимостью следов памяти интерференцией. Обширные опухоли гипофиза представляют в изучении таких нарушений памяти особый интерес, поскольку затрагивают не только подкорковые, но и лобные отделы, воздействуя на них при выходе за пределы турецкого седла. Также опухоль воздействует при этом на медиальные височные отделы и ствол мозга. Данный вариант нарушений памяти анализируется на материале клинического случая больной Банаевой (медсестра, 46 лет). В наблюдении видна замедленность, оглушенность, личностные изменения пациентки - но при относительно сохранной критичности. В нейропсихологическом обследовании на первый план выходит инактивность и общая инертность больной - выполнение заданий заменяется эхопраксией или персеверацией. Эти явления отмечались в праксисе, в пробах по типу "реакций выбора", в речи (например, при назывании предметов - персеверации приводили к вторичному отчуждению смысла слова). Особенный интерес представляет собой механизм нарушения памяти у данной больной - интерферирующие воздействия замещали собой заученный материал и инертно воспроизводились на фоне легкой патологической тормозимости следов. Структурная и смысловая организация материала не смягчала, а только усиливала эти проявления. Показано, что этот механизм характерен не только для слухоречевой памяти, но и для запоминания любых движений и действий.

Статья входит в цикл исследований памяти, точнее - ее модально-неспецифических нарушений, связанных с работой подкорковых структур мозга и обусловленных повышенной тормозимостью следов памяти интерференцией. Обширные опухоли гипофиза представляют в изучении таких нарушений памяти особый интерес, поскольку затрагивают не только подкорковые, но и лобные отделы, воздействуя на них при выходе за пределы турецкого седла. Также опухоль воздействует при этом на медиальные височные отделы и ствол мозга. Данный вариант нарушений памяти анализируется на материале клинического случая больной Банаевой (медсестра, 46 лет). В наблюдении видна замедленность, оглушенность, личностные изменения пациентки - но при относительно сохранной критичности. В нейропсихологическом обследовании на первый план выходит инактивность и общая инертность больной - выполнение заданий заменяется эхопраксией или персеверацией. Эти явления отмечались в праксисе, в пробах по типу "реакций выбора", в речи (например, при назывании предметов - персеверации приводили к вторичному отчуждению смысла слова). Особенный интерес представляет собой механизм нарушения памяти у данной больной - интерферирующие воздействия замещали собой заученный материал и инертно воспроизводились на фоне легкой патологической тормозимости следов. Структурная и смысловая организация материала не смягчала, а только усиливала эти проявления. Показано, что этот механизм характерен не только для слухоречевой памяти, но и для запоминания любых движений и действий.

В статье описан случай больного Шаб. с нарушениями памяти вследствие опухоли лобной доли левого полушария. Первое нейропсихологическое обследование показало сохранный праксис, легкие нарушения речи и интеллекта сводились к мнестическим дефектам. После операции у больного отмечался регресс симптомов, однако спустя год больной с рецидивом снова поступил в Институт Нейрохирургии. После повторной операции праксис и речь также оставались сохранными; на первый план выходило нарушение мнестических процессов. В первое время после операции больной демонстрировал нестойкость следов памяти; через два с половиной месяца этот симптом регрессировал, однако ретроактивное торможение раз возникших следов оставалось выраженным. Анализ интеллектуальной деятельности также показал, что в основе синдрома больного Шаб. лежит потеря избирательности психических процессов.

Поражения правой лобно-височной области являются к моменту написания работы мало изученной в нейропсихологии темой. Данные нарушения описываются через случай больного Толчинского (28 лет, инженер), перенесшего несколько операций по удалению крупной опухоли (саркоматозной эндотелиомы) базальных отделов правой лобно-височной области с влиянием на ствол мозга. При первом поступлении больной был загружен, инактивен, амимичен, эмоционально безразличен, достаточно ориентирован в месте, но недостаточно - во времени. На первый план выходили гипертензионные явления в сочетании с инертностью в праксисе, скандированной речью. После операции больной активен, правильно ориентирован, в праксисе регуляторных нарушений уже не отмечается (но присутствуют пространственные ошибки). Речь, память больного сохранны, но отмечаются грубые нарушения в передаче смысла пословиц и сюжетных картин - резонерство, невозможность выделить аффективно-существенные элементы и соскальзывание на инертные стереотипы. Это сопровождается сохранностью формально-логических операций мышления, больше связанных с работой левого полушария.

Поражения правой лобно-височной области являются к моменту написания работы мало изученной в нейропсихологии темой. Данные нарушения описываются через случай больного Толчинского (28 лет, инженер), перенесшего несколько операций по удалению крупной опухоли (саркоматозной эндотелиомы) базальных отделов правой лобно-височной области с влиянием на ствол мозга. При первом поступлении больной был загружен, инактивен, амимичен, эмоционально безразличен, достаточно ориентирован в месте, но недостаточно - во времени. На первый план выходили гипертензионные явления в сочетании с инертностью в праксисе, скандированной речью. После операции больной активен, правильно ориентирован, в праксисе регуляторных нарушений уже не отмечается (но присутствуют пространственные ошибки). Речь, память больного сохранны, но отмечаются грубые нарушения в передаче смысла пословиц и сюжетных картин - резонерство, невозможность выделить аффективно-существенные элементы и соскальзывание на инертные стереотипы. Это сопровождается сохранностью формально-логических операций мышления, больше связанных с работой левого полушария.