нарушения избирательности (селективности)

В статье охарактеризованы три этапа исследования афазии. Классический подход (19 в.) рассматривает афазию как результат повреждения определенных речевых центров, расположенных в левом полушарии. Для нейропсихологического подхода (середина 20-го в.) характерен факторный анализ симптомов и объяснение механизмов, которые стоят за базовыми формами афазий. Нейродинамический подход (время написания статьи) объясняет симптомы афазии общими дефицитами нейродинамики, такими как нарушение избирательности психических процессов и патологическая инертность.

В документе содержатся пометы, частично внесенные в машинописный текст "Aphasia Reconsidered".

Работа представляет собой описание нарушения селективности психических процессов у больного Вас. вследствие глубоко расположенной внутримозговой опухоли левой лобной доли. В сериях экспериментов автор изучает, как нарушение избирательности проявляется в сознании, мнестической деятельности, отдельных формах речевой деятельности, интеллектуальных процессах, при выполнении движений и действий. Наблюдения показали, что психические процессы больного остаются сохранными, лишь будучи однозначно определенными жесткой программой, и грубо нарушаются, как только они начинают требовать выбора из нескольких альтернатив.

Текст доклада предназначен для выступления на XVIII международном конгрессе в Москве (1966 год), к которому в МГУ имени М.В. Ломоносова был образован первый в СССР факультет психологии. 

В докладе обсуждаются современные нейропсихологические данные о функциях лобных долей мозга, которые заявлены во введении к докладу - поддержание сложных программ поведения, возможность оттормаживания нерелевантных реакций, сопоставление результатов своей активности с заранее поставленной целью. Нарушение регулирующей функции речи при этом особо выделяется как один из ключевых симптомов повреждения лобных долей. После небольшого обзора развития регулирующей функции в детстве (от 2-2.5 до 7 лет) автор переходит к обсуждению психофизиологической подосновы лобного синдрома - нарушению способности восстанавливать вегетативные компоненты угасшего ориентировочного рефлекса под влиянием речевой инструкции и поддержания активных состояний мозговой коры и связанных с ними форм активного поведения. Обсуждаются различные степени нарушения регулирующей роли речи - от грубой потери возможности выполнять простые действия по инструкции (при возможности ее повторить) до усвоения программы, но ее потери при выполнении с соскальзыванием на стереотипные реакции. Показываются трудности усвоения конфликтных инструкций (где конфликт образуется между требуемой и непосредственно возникающей эхопраксичной реакцией на стимул, как в пробах на реакцию выбора). Обсуждается нарушение планирования алгоритма действия при решении интеллектуальных задач (на конструирование, арифметических) при лобных поражениях. 

В конце доклада кратко освещаются основные причины разнообразия симптомов при лобных поражениях - обсуждаются варианты лобного синдрома при задне-лобной, базальной и медиальной локализации поражения, а также высокий резерв компенсации имеющихся дефицитов при благоприятном течении заболеваний.

Вечерняя лекция Лурии на 16-м Международном конгрессе по прикладной психологии. В лекции обозначаются основные задачи нейропсихологии, а именно топическая диагностика мозгового поражения и разработка научно обоснованных методов реабилитации больных. Прежде всего, Лурия описывает концепцию высших психических функций как сложных динамических систем скоординированной работы различных отделов мозга. Эта концепция опирается на идею о трех блоках мозга: первый, энергетический, - ствол мозга и ретикулярная формация - обеспечивет общий тонус коры. Второй блок (задние отделы коры) - модально-специфические системы сенсорных (оптических, акустических, кинестетических) анализаторов, организованных иерархически. Первичные зоны второго блока получают визуальный, акустический и сенсорный сигнал непосредственно от рецепторов; вторичные зоны, надстроенные над первичными, ответственны за дальнейшую организацию и кодирование информации; в третичных зонах происходит интеграция модально-специфической информации. Третий блок (передние отделы коры) отвечает за планирование и организацию действий и регуляцию поведения. Кратко характеризуются симптомы поражений каждого из блоков. В рамках концепции о трех блоках Лурия анализирует нарушения письма при различной локализации мозгового поражения. Такой анализ - квалификация симптомов и поиск основного фактора, который лежит в их основании (факторный анализ в рамках одного человека) - и является основным методом нейропсихологии, утверждает Лурия. Подобный подход позволяет также решать вопросы реабилитации высших психических функций, когда выпавший фактор компенсируется за счет сохранного.

Данная работа представляет собой краткий обзор истории нейропсихологии. Автор описывает две основные объяснительные модели, господствовавшие на начальном этапе анализе связи мозга и психических процессов, - узкий локализационизм и антилокализационизм. Описывается состоявшийся в науке выход из кризиса конфликта этих парадигм и его предпосылки - новые представления психологии о сложной, системной, социальной по генезу структуре высших психических функций, расширение нейрофизиологических знаний о роли не отдельных клеток, а их функциональных ансамблей в работе мозга, а также более детальные клинические исследования ряда локальных поражений мозга (с отказом от игнорирования фактов, не подтверждающих ранее выдвинутые теории, как это ранее случалось). Рассматривается пересмотр понятий "локализация функции" и "симптом" как разрешение кризиса: переход к пониманию функции как сложной функциональной системы, подчиненной определенной задаче (где более или менее узко локализованы могут быть только отдельные звенья системы, но не сама система), а симптома - как проявления первичного или вторичного дефекта в структуре единого синдрома, за которым стоит определенный механизм. Далее после краткого обзора основных современных написанию статьи достижений в области изучения корковых, подкорковых отделов и процессов межполушарного взаимодействия кратко описывается теория трех структурно-функциональных блоков мозга с освещением функций каждого блока и соответствующих ему мозговых структур. В финальной части статьи возможности нейропсихологии проиллюстрированы рядом примеров: 1) открытиями в области нейропсихологии памяти (через описание модально-неспецифических нарушений при поражении подкорковых структур); 2) обзором исследований в области нарушений нейродинамики при поражении мозга с нарушением избирательности и подвижности нервных процессов. В заключении указываются следующие актуальные направления нейропсихологических исследований: 1) дальнейшее изучение патофизиологических механизмов, стоящих за обнаруженными синдромами, 2) уточнение имеющихся клинических данных, 3) расширение круга изучаемых нарушений (в частности, уточнение функций субдоминантного правого полушария), 4) возможное (хотя и с осторожностью) количественное обобщение имеющихся фактов (в этом контексте А.Р. Лурия ссылается на совместную с Е.Ю. Артемьевой статью о математическом анализе инетркорреляции симптомов).

В статье Лурия рассматривает проблему восприятия с нейропсихологической точки зрения. Прежде всего, автор подвергает критике гипотезы "непосредственности", которые заключаются в том, что восприятие понимается как пассивное непосредственное зеркальное отображение мира. Им противопоставляется гипотеза процессуального характера, согласно которой восприятие - комплексный акт. Во-первых, в процессе восприятия объединяется сенсорная чувственная ткань предмета и знание о нем. Во-вторых, восприятие не является пассивным отражением мира, а активным процессом, который исходит из определенного мотива. Изучая больных с локальным поражением мозга, можно обнаружить диссоциации между звеньями процесса восприятия. Так, при поражении первичных зон коры возникают нарушения обработки информации "на входе" (например, сужение зрительного поля при поражении первичных зон зрительной коры). При поражении же вторичных или третичных отделов страдает дальнейшая переработка информации: больной не может синтезировать детали воспринимаемого предмета в одно целое (апперцептивная зрительная агнохия Лиссауэра) либо не может узнать предмет (ассоциативная зрительная агнозия Лиссауэра). При поражении задних речевых зон коры нарушается кодирование объекта в языковые системы, а при поражении лобных долей - акт восприятия теряет свою активность. Для иллюстрации нарушения процессов восприятия на более высоком, смысловом уровне, и его избирательного характера в частности, Лурия приводит в пример нарушения пересказа у больных с поражениями мозга различной локализации: височной, теменно-затылочной, лимбической, лобной.

В статье охарактеризованы три этапа исследования афазии. Классический подход (19 в.) рассматривает афазию как результат повреждения определенных речевых центров, расположенных в левом полушарии. Для нейропсихологического подхода (середина 20-го в.) характерен факторный анализ симптомов и объяснение механизмов, которые стоят за базовыми формами афазий. Нейродинамический подход (время написания статьи) объясняет симптомы афазии общими дефицитами нейродинамики, такими как нарушение избирательности психических процессов и патологическая инертность.

В статье обсуждается психологическая структура процесса декодирования сообщения (понимания обращенной речи).

Выделяются 3 этапа этого процесса: понимание лексического значения слов, входящих в высказывание, анализ синтаксического строения фразы и на ее основе - понимание значения всего высказывания в целом, и, наконец, понимание общей мысли, мотивов и смысла, заложенных в высказывание, то есть подтекста, стоящего за сообщением. Эти этапы разбираются на примере понимания рассказа-басни "Галка и голуби" Л.Н. Толстого.

Обсуждаются условия (или задачи) декодирования сообщения:

1. анализ контекста (поскольку только с его помощью из ряда значений и семантических связей, присущих слову, выбираются те, которые релевантны для данного высказывания);
   
2. после выбора нужных смыслов для того или иного слова - их сохранение и "вливание" (Л.С. Выготский) в последующие слова для верного понимания их смысла;
   
3. возможность уложить последовательно (сукцессивно) воспринимаемые элементы сообщения в целостную, одновременно (симультанно) схватываемую логико-грамматическую систему;
4. анализ подтекста и внутреннего смысла высказывания с выходом за пределы содержащихся в нем внешних значений.

Подчеркивается, что анализ подтекста и внутреннего смысла не является чисто вне-языковым процессом и тесно связан с языковым содержанием сообщения.

Далее обсуждается проблема выделения компонентов процесса декодирования сообщения и сложность построения таких моделей декодирования (например, создаваемых в структурной лингвистике). На примере опытов по анализу семантических полей с применением психофизиологических методов регистрации сосудистых или кожно-гальванических компонентов ориентировочного рефлекса (А.Р. Лурия, О.С. Виноградова, Н.А. Эйслер) показано, как по-разному выглядят связи слов у взрослых испытуемых группы условной нормы, умственно отсталых испытуемых, детей, как эти связи зависят от функционального состояния испытуемых. В этой связи критикуются модели понимания речи, не учитывающие эту психологическую специфику построения семантических связей у человека. Упоминается метод регистрации движений глаз как важное психологическое средство изучения процесса понимания текста в зависимости от его сложности и многозначности.

Значительная часть статьи посвящена описанию возможностей клинической нейропсихологии и анализа локальных поражений мозга для изучения психологической структуры декодирования сообщения. А.Р. Лурия кратко освещает основные принципы теории системной динамической локализации ВПФ (многокомпонентное строение ВПФ, связь каждого компонента с определенной зоной мозга, понятие нейропсихологического фактора, принцип двойной диссоциации функций при повреждении той или иной зоны), показывая, как такое понимание мозговых механизмов речи позволяет из анализа ее нарушений при локальных поражениях мозга сделать важные для психолингвистики выводы. Приводятся примеры нарушений понимания речи, возникающих при височных (нарушения фонематического слуха и нестойкость лексических единиц) и нижнетеменных (теменно-височно-затылочных) поражениях (нарушения процессов симультанных синтезов при анализе логико-грамматической структуры высказывания), поражениях медиальных отделов височной области (сужение объема оперативной памяти и повышенная тормозимость следов интерференцией) и передних (лобных) отделов коры (патологическая инертность, а при заинтересованности префронтальных областей - инактивность и/или импульсивность с потерей контроля над стереотипами и непроизвольным уровнем функционирования). Обсуждается также роль глубинных структур в обеспечении процессов избирательности (селективности) психических процессов и поддержания общего психического тонуса. Подчеркивается, что при правополушарных поражениях понимание речи также нарушается - зачастую как раз в звене избирательности, что выглядит как плохо контролируемое резонерство при внешне полностью сохранной речи.

Подробно обсуждаются различные степени нарушения селективности, наиболее сильно проявляющейся в случаях, когда сочетается общемозговая симптоматика и повреждение подкорковых структур с нарушением (первичным или вторичным от указанной) работы лобных долей:

1. повышенная тормозимость следов интерферирующими воздействиями;
2. контаминация следов;
3. инертность последней из воспринятых смысловых систем;
4. подмена воспроизведения бесконтрольно всплывающими побочными ассоциациями.

В заключение делается вывод о важности нейролингвистики и знания о нарушениях речи при локальных поражениях мозга для расширения научного знания о процессах декодирования речевого высказывания, которое ранее считалось прерогативой только лингвистики, а теперь нуждается в данных от смежных наук для обогащения понимания механизмов сложных речевых процессов.

Возможно, относится к 1966 г. Текст доклада предназначен для выступления на XVIII международном конгрессе в Москве (1966 год), к которому в МГУ имени М.В. Ломоносова был образован первый в СССР факультет психологии. В докладе обсуждаются современные нейропсихологические данные о функциях лобных долей мозга, которые заявлены во введении к докладу - поддержание сложных программ поведения, возможность оттормаживания нерелевантных реакций, сопоставление результатов своей активности с заранее поставленной целью. Нарушение регулирующей функции речи при этом особо выделяется как один из ключевых симптомов повреждения лобных долей.

После небольшого обзора развития регулирующей функции в детстве (от 2-2.5 до 7 лет) автор переходит к обсуждению психофизиологической подосновы лобного синдрома - нарушению способности восстанавливать вегетативные компоненты угасшего ориентировочного рефлекса под влиянием речевой инструкции и поддержания активных состояний мозговой коры и связанных с ними форм активного поведения. Обсуждаются различные степени нарушения регулирующей роли речи - от грубой потери возможности выполнять простые действия по инструкции (при возможности ее повторить) до усвоения программы, но ее потери при выполнении с соскальзыванием на стереотипные реакции. Показываются трудности усвоения конфликтных инструкций (где конфликт образуется между требуемой и непосредственно возникающей эхопраксичной реакцией на стимул, как в пробах на реакцию выбора). Обсуждается нарушение планирования алгоритма действия при решении интеллектуальных задач (на конструирование, арифметических) при лобных поражениях.

В конце доклада кратко освещаются основные причины разнообразия симптомов при лобных поражениях - обсуждаются варианты лобного синдрома при задне-лобной, базальной и медиальной локализации поражения, а также высокий резерв компенсации имеющихся дефицитов при благоприятном течении заболеваний.

Статья посвящена поражениям глубинных (медиальных) отделов лобных долей, при которых на первый план выступают нарушения ориентировки в пространстве и времени и нарушения избирательности психических процессов без выраженных нарушений гнозиса, праксиса и речи. Как подчеркивают авторы, чаще всего повреждение этих отделов сочетается с выраженной общемозговой симптоматикой (связанной с повышением давления и интоксикацией), что затрудняет обсуждение того, насколько именно медиальные лобные отделы связаны с данными нарушениями. В этой связи особенный интерес представляют наблюдения за больными без такой общемозговой симптоматики, но с поражениями в медиальных лобных отделах. В статье описаны результаты нейропсихологического обследования пациента Вас., 64 лет, с высоким преморбидным уровнем образования. Пациент при сохранности гностических операций, движений, большинства компонентов речевой системы демонстрировал грубые нарушения ориентировки в месте и времени, нарушения селективности при усвоении последовательностей (движений, рисунков) при запоминании на слух материала (слов, фраз, текстов), при показе рисунков по их названиям (при предъявлении нескольких названий сразу) и интеллектуальных операций (понимание пословиц, тест "Простые аналогии" и т.п.). В обсуждении результатов авторы предполагают, что указанная картина обусловлена локальным поражением медиальных лобных отделов левого полушария и нарушением их связи с ретикулярной формацией и височными отделами.

В документе разобран случай пациента с опухолью базальных отделов левой лобной доли и ее двукратной резекцией. Опухоль, на первый взгляд, не приводила к выраженным нарушениям высшей психической деятельности, однако тщательное нейропсихологическое обследование показало наличие у больного признаков лобного синдрома: патологическую инертность и нарушения избирательности при выполнении заданий (повторение серий слов, счет, решение задач). 

Эти симптомы предлагается использовать для диагностики стертых форм лобного синдрома. 

В рукописи есть иллюстрация расположения опухоли.

В обзоре описана функция лобных долей с точки зрения современной автору науки о мозге. 

После краткого исторического обзора автор обобщает результаты экспериментов с животными с экстрипированными лобными долями и данные пациентов с массивными поражениями лобных долей вследствие ранения или опухоли. Выполнение заданий с однозначным ответом не вызывает затруднений. Однако если необходимо выбрать из нескольких равновероятных альтернатив, реакции замещаются упроченными стереотипами или побочными ориентировочными реакциями. Затруднения также представляют нетипичные предметные действия и задания на перекодирование внешней информации, такие как условная двигательная реакция. Избирательная мобилизация организма в ответ на речевую инструкцию, выраженная непроизвольными электрофизиологическими, кожно-гальваническими и сосудистыми реакциями, также нарушается при поражении лобных долей. 

Таким образом, функция лобных долей - это создание сложных программ деятельности, перекодирование поступающей информации и регулирование деятельности в соответствие с созданными программами.

Представляет собой начало (вводную часть) статьи или главы книги, имеющейся в архиве в полном варианте (см. ниже связанные файлы), на обложке есть указание "старый вариант" красной ручкой. Существенных отличий от имеющейся в архиве полной версии нет (изменены окончания в нескольких местах).

Работа посвящена нарушениям памяти в варианте корсаковского синдрома. В начале работы ставится вопрос о том, является ли это нарушение единым, связанным с поражением однородного участка мозга, или в его возникновение вносят вклад различные нейропсихологические факторы, связанные с множественными поражениями различных мозговых систем. Обсуждаются данные об участии верхнестволовых/лимбических областей, медиальных отделов височных долей, гиппокампа в генезе корсаковского синдрома и специфика его протекания при различных локализациях. Делается указание на то, что нарушения критичности, ориентировки, конфабуляции возникают, когда к нарушению памяти на текущие события (которое может изолированно возникать при двустороннем поражении гиппокампа) присоединяются нарушения активности, планирования и контроля, связанные с работой медиобазальных отделов лобных долей. Настоящая работа разбирает поражения этих отделов в результате сосудистых нарушений в бассейнах передней соединительной (аневризма) и передних мозговых артерий (нарушения кровообращения вследствие аневризмы передней соединительной артерии). Описано 12 больных с указанной локализацией поражения, не имевших нарушений гнозиса, праксиса, речи, в мышлении демонстрировавших только нарушение динамики интеллектуальных процессов. На первый план у больных выходили грубые нарушения памяти, но не в виде отсутствия запечатления следов, а в виде невозможности их избирательного воспроизведения. Это касалось не только текущего, но и прежнего опыта; при этом текущий опыт нередко частично, в плохо осознанном виде, но сохранялся. Таким образом, нарушения памяти на текущие события не были полными, но при этом сопровождались нарушениями контроля и регуляции активности. Это описано как на подгруппе с более тяжелым, так и на подгруппе с более легким вариантом нарушений кровообращения (приводятся подробные описания случаев). Делается вывод о том, что для возникновения корсаковского синдрома необходимо повреждение не только образований круга Пейпеца, но и медиобазальных отделов лобных долей. Случаи сравниваются с синдромом нарушения слухоречевой памяти с появлением признаков амнестической афазии при аневризмах средней мозговой артерии. Во второй части работы ставится задача изучить механизм нарушений памяти у исследуемой группы больных. Подробно описан эксперимент с запоминанием материала с последующим воспроизведением в разных условиях (непосредственно, после пустой паузы, после интерференции). Выполнение этих проб больными с аневризмами передней соединительной артерии подробно анализируется сравнивается с выполнением проб группой нормы и больными с поражением височных отделов. Делается вывод о том, что механизм нарушений памяти состоит не в слабости следов, а в их повышенной тормозимости интерференцией и в нарушении избирательности их воспроизведения.

Текст представляет собой черновик к статье или главе книги (см. ниже чистовой вариант по связям с другими документами). Правки ручкой в тексте касаются преимущественно клинических случаев. Черновик неполный (примерно до середины статьи).

Рецензия к.м.н. Л.Т. Поповой на книгу А.Р. Лурии, А.Я. Подгорной, А.Н. Коновалова "Расстройства памяти при поражении медиальных отделов лобных долей мозга сосудистого происхождения" (вероятно, в архиве существует также с названием "Расстройства памяти при нарушении кровообращения в системе передней соединительной и передних мозговых артерий") подчеркивает значимость работы для невропатологов, психиатров и психологов. В ней кратко излагается структура работы. В первой части присутствует клинико-анатомический анализ 12 больных с корсаковским синдромом, возникшим в результате базально-лобных поражений от кровоизлияний в системе передней соединительной артерии. Вторая часть вскрывает нейропсихологические механизмы нарушения памяти при корсаковском синдроме: повышенная тормозимость следов интерференцией и уравнивание следов по возбудимости с нарушением избирательности. Автор рецензии отмечает ценность данного исследования для топической диагностики и анализа механизмов мнестических расстройств, а также для формирования общей теории памяти.

Работа посвящена нарушениям памяти в варианте корсаковского синдрома. В начале работы ставится вопрос о том, является ли это нарушение единым, связанным с поражением однородного участка мозга, или в его возникновение вносят вклад различные нейропсихологические факторы, связанные с множественными поражениями различных мозговых систем. Обсуждаются данные об участии верхнестволовых/лимбических областей, медиальных отделов височных долей, гиппокампа в генезе корсаковского синдрома и специфика его протекания при различных локализациях. Делается указание на то, что нарушения критичности, ориентировки, конфабуляции возникают, когда к нарушению памяти на текущие события (которое может изолированно возникать при двустороннем поражении гиппокампа) присоединяются нарушения активности, планирования и контроля, связанные с работой медиобазальных отделов лобных долей. Настоящая работа разбирает поражения этих отделов в результате сосудистых нарушений в бассейнах передней соединительной (аневризма) и передних мозговых артерий (нарушения кровообращения вследствие аневризмы передней соединительной артерии). Описано 12 больных с указанной локализацией поражения, не имевших нарушений гнозиса, праксиса, речи, в мышлении демонстрировавших только нарушение динамики интеллектуальных процессов. На первый план у больных выходили грубые нарушения памяти, но не в виде отсутствия запечатления следов, а в виде невозможности их избирательного воспроизведения. Это касалось не только текущего, но и прежнего опыта; при этом текущий опыт нередко частично, в плохо осознанном виде, но сохранялся. Таким образом, нарушения памяти на текущие события не были полными, но при этом сопровождались нарушениями контроля и регуляции активности. Это описано как на подгруппе с более тяжелым, так и на подгруппе с более легким вариантом нарушений кровообращения (приводятся подробные описания случаев). Делается вывод о том, что для возникновения корсаковского синдрома необходимо повреждение не только образований круга Пейпеца, но и медиобазальных отделов лобных долей. Случаи сравниваются с синдромом нарушения слухоречевой памяти с появлением признаков амнестической афазии при аневризмах средней мозговой артерии. Во второй части работы ставится задача изучить механизм нарушений памяти у исследуемой группы больных. Подробно описан эксперимент с запоминанием материала с последующим воспроизведением в разных условиях (непосредственно, после пустой паузы, после интерференции). Выполнение этих проб больными с аневризмами передней соединительной артерии подробно анализируется сравнивается с выполнением проб группой нормы и больными с поражением височных отделов. Делается вывод о том, что механизм нарушений памяти состоит не в слабости следов, а в их повышенной тормозимости интерференцией и в нарушении избирательности их воспроизведения.

Нейропсихологическое обследование больного (имя не указано) в катамнезе (спустя полтора года после ранения). На ранних этапах заболевания больной демонстрировал утрату избирательности памяти при сохранном гнозисе, праксисе и речи; воспроизведение нужных следов оказывалось невозможным из-за замещения инертными стереотипами и побочными ассоциациями. В резидуальной фазе мнестические нарушения сменились интеллектуальными, сохраняя тот же механизм: больному оказывалась недоступной целенаправленная избирательная интеллектуальная деятельность. Этот механизм нарушения избирательности психических процессов и лежит, по мнению авторов, в основе массивного лобного сирндрома.

Нейропсихологическое обследование больного (имя не указано) в катамнезе (спустя полтора года после ранения). На ранних этапах заболевания больной демонстрировал утрату избирательности памяти при сохранном гнозисе, праксисе и речи; воспроизведение нужных следов оказывалось невозможным из-за замещения инертными стереотипами и побочными ассоциациями. В резидуальной фазе мнестические нарушения сменились интеллектуальными, сохраняя тот же механизм: больному оказывалась недоступной целенаправленная избирательная интеллектуальная деятельность. Этот механизм нарушения избирательности психических процессов и лежит, по мнению авторов, в основе массивного лобного сирндрома.

Глубокие поражения лобных отделов, затрагивающие диэнфецальные структуры, приводят к нарушениям избирательности, следствием которых становятся нарушения памяти, сознания, ориентировки больного. Данная работа посвящена анализу ранних этапов возникновения таких нарушений на материале злокачественной опухоли мозга с быстрым ростом и интоксикационным синдромом. В статье оставлены пустые листы для описания больного Бит. Описан ранний этап нарушений избирательности в первую очередь в мнестической (запоминание серий слов, рассказов) и интеллектуальной сфере (счет) при сохранной ориентировке больного, когда сила прежних и новых следов уравновешивается или когда больному необходимо сделать выбор нужной связи из большого числа альтернатив (помимо нарушения избирательности здесь отмечалась относительная слабость следов и их подверженность внешнему торможению, присутствовали контаминации и персеверации). Постепенно нарушения избирательности начали выявляться не только в специальном исследовании, но и при простом наблюдении за больным в виде спутанности сознания и нарушения ориентировки, конфабуляций, явлений, близких к корсаковскому синдрому. Обсуждается связь явлений слабости следов и нарушений избирательности: оба явления объясняется снижением тонуса коры вследствие поражения медиальной (лимбической) области мозга - это делает следы памяти нестойкими, отчего они могут быстро исчезать из памяти, легко тормозиться интерференцией и, одновременно, легко уравниваться по возбудимости с прежними следами. Описываются также нарушения избирательности в речевой сфере, связываемые с левосторонней локализацией поражения; подчеркивается, что в первый период наблюдения в праксисе нарушений избирательности не отмечалось, но они возникли в более поздний период. Обсуждается аналогия между нарушениями избирательности при локальных поражениях мозга и мозговыми механизмами нормального сновидения. В заключении подчеркивается важность изучения роли медиальных отделов именно лобных долей в регуляции состояний активности коры и обеспечения нормальной работы сознания.

В статье описан случай нарушений психических процессов вследствие аневризмы передней соединительной артерии (больная Черноб.). Больная обследовалась до операции и несколько раз после, что позволяло проследить динамику нарушения. Праксис, гнозис и речь у больной оставались сохранными. Основными симптомами были импульсивность больной, проявлявшаяся в особенности при решении арифметических задач, и нарушения памяти за счет повышенного ретроактивного торможения следов и нарушения селективности ранее упроченных связей. Нарушения сохранялись и на поздних этапах после операции, хотя и в более стертом виде.

В статье описан случай нарушений психических процессов вследствие аневризмы передней соединительной артерии (больная Черноб.). Больная обследовалась до операции и несколько раз после, что позволяло проследить динамику нарушения. Праксис, гнозис и речь у больной оставались сохранными. Основными симптомами были импульсивность больной, проявлявшаяся в особенности при решении арифметических задач, и нарушения памяти за счет повышенного ретроактивного торможения следов и нарушения селективности ранее упроченных связей. Нарушения сохранялись и на поздних этапах после операции, хотя и в более стертом виде.

В статье в динамике описан случай временного нарушения избирательности психических процессов вследствие перевязки передней соединительной артерии (больная Лоб.). Авторы приводят результаты опытов, которые проводились до операции и несколько раз на протяжении послеоперационного периода (на второй, третьей, четвертой неделе). Обследование до операции показало высокую сохранность психических процессов, в том числе праксиса и речи; нарушений избирательности психических процессов не отмечалось. После операции состояние больной ухудшилось. В частности, на седьмой день при выполнении сложных программ действий были выражены признаки инактивности и инертности стереотипов. При обследовании памяти выявлялись признаки утраты избирательности следов и контаминации. Интеллект был нарушен за счет патологической инертности стереотипов. В дальнейшем синдром подвергся обратному развитию. На последнем этапе обследования (четвертая неделя) оставались явно выражены лишь интеллектуальные нарушения за счет утраты избирательности следов.

В статье в динамике описан случай временного нарушения избирательности психических процессов вследствие перевязки передней соединительной артерии (больная Лоб.). Авторы приводят результаты опытов, которые проводились до операции и несколько раз на протяжении послеоперационного периода (на второй, третьей, четвертой неделе). Обследование до операции показало высокую сохранность психических процессов, в том числе праксиса и речи; нарушений избирательности психических процессов не отмечалось. После операции состояние больной ухудшилось. В частности, на седьмой день при выполнении сложных программ действий были выражены признаки инактивности и инертности стереотипов. При обследовании памяти выявлялись признаки утраты избирательности следов и контаминации. Интеллект был нарушен за счет патологической инертности стереотипов. В дальнейшем синдром подвергся обратному развитию. На последнем этапе обследования (четвертая неделя) оставались явно выражены лишь интеллектуальные нарушения за счет утраты избирательности следов.

В статье описан случай мнестического дефекта за счет нарушения избирательности связей у больной вследствие аневризмы передней соединительной артерии (больная Баш.). Детальное нейропсихологическое обследование показало отчетливый лобный синдром, проявляющийся в затрудненном выполнении двигательных проб вследствие потери двигательной программы, а также нарушения памяти вследствие утраты избирательности следов. На основании этой картины авторы делают выводы о локализации поражения в медиальных отделах лобных долей мозга. Нарушения у больной сохранялись некоторое время после операции, а затем подверглись обратному развитию. В тексте есть несколько пропущенных мест.

Статья посвящена нейропсихологическому синдрому массивных двусторонних поражений лобных долей с вовлечением в патологический процесс диэнцефальных структур. Амнестические нарушения по типу корсаковского синдрома сочетаются в этом случае с явлениями инактивности, нарушениями избирательности и снижением критичности. В статье описывается больной Жер. (56 лет, работник торговой сети, высокий преморбидный уровень образования), у которого указанный синдром возник после операции по удалению супра- и эндоселлярной опухоли с повреждением лобных долей и нарушением гемо- и ликвородинамики в этой области. В преморбиде пациент госпитализировался по поводу депрессивных и тревожно-мнительных состояний, страдал головными болями. До операции у пациента отмечались аффективные изменения, обонятельные и вкусовые галлюцинации, расстройства сна и снижение памяти на текущие события при общей сохранности и критичности. После операции у больного возникли нарушения сознания с явлениями спутанности. Спустя 3 недели после операции пациент постепенно стал доступен нейропсихологическому обследованию и наблюдался в течение 2 месяцев. На первый план в структуре его дефекта выходили нарушения памяти в сочетании с нарушением ориентировки, спутанностью сознания и конфабуляциями, нарушениями целенаправленных действий и критики. Грубых нарушений гнозиса, праксиса и речи у больного при этом не отмечалось. В статье подробно описывается нарушение выполнения больным условных действий (реакций выбора), словесной памяти (причем помимо указанных выше симптомов обнаружено, что узнавание у больного протекает лишь ненамного лучше воспроизведения). Отдельно анализируется повышенное влияние ретроактивного торможения на мнестические процессы больного, трудности активного припоминания и возвращения к прошлому опыту, невозможность опосредствованного запоминания. Статья завершается описанием частичного восстановления нарушенных функций в течение 7 недель наблюдения за больным.

Статья посвящена нейропсихологическому синдрому массивных двусторонних поражений лобных долей с вовлечением в патологический процесс диэнцефальных структур. Амнестические нарушения по типу корсаковского синдрома сочетаются в этом случае с явлениями инактивности, нарушениями избирательности и снижением критичности. В статье описывается больной Жер. (56 лет, работник торговой сети, высокий преморбидный уровень образования), у которого указанный синдром возник после операции по удалению супра- и эндоселлярной опухоли с повреждением лобных долей и нарушением гемо- и ликвородинамики в этой области. В преморбиде пациент госпитализировался по поводу депрессивных и тревожно-мнительных состояний, страдал головными болями. До операции у пациента отмечались аффективные изменения, обонятельные и вкусовые галлюцинации, расстройства сна и снижение памяти на текущие события при общей сохранности и критичности. После операции у больного возникли нарушения сознания с явлениями спутанности. Спустя 3 недели после операции пациент постепенно стал доступен нейропсихологическому обследованию и наблюдался в течение 2 месяцев. На первый план в структуре его дефекта выходили нарушения памяти в сочетании с нарушением ориентировки, спутанностью сознания и конфабуляциями, нарушениями целенаправленных действий и критики. Грубых нарушений гнозиса, праксиса и речи у больного при этом не отмечалось. В статье подробно описывается нарушение выполнения больным условных действий (реакций выбора), словесной памяти (причем помимо указанных выше симптомов обнаружено, что узнавание у больного протекает лишь ненамного лучше воспроизведения). Отдельно анализируется повышенное влияние ретроактивного торможения на мнестические процессы больного, трудности активного припоминания и возвращения к прошлому опыту, невозможность опосредствованного запоминания. Статья завершается описанием частичного восстановления нарушенных функций в течение 7 недель наблюдения за больным.