активность

Представляет собой начало (вводную часть) статьи или главы книги, имеющейся в архиве в полном варианте (см. ниже связанные файлы), на обложке есть указание "старый вариант" красной ручкой. Существенных отличий от имеющейся в архиве полной версии нет (изменены окончания в нескольких местах).

Работа посвящена нарушениям памяти в варианте корсаковского синдрома. В начале работы ставится вопрос о том, является ли это нарушение единым, связанным с поражением однородного участка мозга, или в его возникновение вносят вклад различные нейропсихологические факторы, связанные с множественными поражениями различных мозговых систем. Обсуждаются данные об участии верхнестволовых/лимбических областей, медиальных отделов височных долей, гиппокампа в генезе корсаковского синдрома и специфика его протекания при различных локализациях. Делается указание на то, что нарушения критичности, ориентировки, конфабуляции возникают, когда к нарушению памяти на текущие события (которое может изолированно возникать при двустороннем поражении гиппокампа) присоединяются нарушения активности, планирования и контроля, связанные с работой медиобазальных отделов лобных долей. Настоящая работа разбирает поражения этих отделов в результате сосудистых нарушений в бассейнах передней соединительной (аневризма) и передних мозговых артерий (нарушения кровообращения вследствие аневризмы передней соединительной артерии). Описано 12 больных с указанной локализацией поражения, не имевших нарушений гнозиса, праксиса, речи, в мышлении демонстрировавших только нарушение динамики интеллектуальных процессов. На первый план у больных выходили грубые нарушения памяти, но не в виде отсутствия запечатления следов, а в виде невозможности их избирательного воспроизведения. Это касалось не только текущего, но и прежнего опыта; при этом текущий опыт нередко частично, в плохо осознанном виде, но сохранялся. Таким образом, нарушения памяти на текущие события не были полными, но при этом сопровождались нарушениями контроля и регуляции активности. Это описано как на подгруппе с более тяжелым, так и на подгруппе с более легким вариантом нарушений кровообращения (приводятся подробные описания случаев). Делается вывод о том, что для возникновения корсаковского синдрома необходимо повреждение не только образований круга Пейпеца, но и медиобазальных отделов лобных долей. Случаи сравниваются с синдромом нарушения слухоречевой памяти с появлением признаков амнестической афазии при аневризмах средней мозговой артерии. Во второй части работы ставится задача изучить механизм нарушений памяти у исследуемой группы больных. Подробно описан эксперимент с запоминанием материала с последующим воспроизведением в разных условиях (непосредственно, после пустой паузы, после интерференции). Выполнение этих проб больными с аневризмами передней соединительной артерии подробно анализируется сравнивается с выполнением проб группой нормы и больными с поражением височных отделов. Делается вывод о том, что механизм нарушений памяти состоит не в слабости следов, а в их повышенной тормозимости интерференцией и в нарушении избирательности их воспроизведения.

Текст представляет собой черновик к статье или главе книги (см. ниже чистовой вариант по связям с другими документами). Правки ручкой в тексте касаются преимущественно клинических случаев. Черновик неполный (примерно до середины статьи).

Работа посвящена нарушениям памяти в варианте корсаковского синдрома. В начале работы ставится вопрос о том, является ли это нарушение единым, связанным с поражением однородного участка мозга, или в его возникновение вносят вклад различные нейропсихологические факторы, связанные с множественными поражениями различных мозговых систем. Обсуждаются данные об участии верхнестволовых/лимбических областей, медиальных отделов височных долей, гиппокампа в генезе корсаковского синдрома и специфика его протекания при различных локализациях. Делается указание на то, что нарушения критичности, ориентировки, конфабуляции возникают, когда к нарушению памяти на текущие события (которое может изолированно возникать при двустороннем поражении гиппокампа) присоединяются нарушения активности, планирования и контроля, связанные с работой медиобазальных отделов лобных долей. Настоящая работа разбирает поражения этих отделов в результате сосудистых нарушений в бассейнах передней соединительной (аневризма) и передних мозговых артерий (нарушения кровообращения вследствие аневризмы передней соединительной артерии). Описано 12 больных с указанной локализацией поражения, не имевших нарушений гнозиса, праксиса, речи, в мышлении демонстрировавших только нарушение динамики интеллектуальных процессов. На первый план у больных выходили грубые нарушения памяти, но не в виде отсутствия запечатления следов, а в виде невозможности их избирательного воспроизведения. Это касалось не только текущего, но и прежнего опыта; при этом текущий опыт нередко частично, в плохо осознанном виде, но сохранялся. Таким образом, нарушения памяти на текущие события не были полными, но при этом сопровождались нарушениями контроля и регуляции активности. Это описано как на подгруппе с более тяжелым, так и на подгруппе с более легким вариантом нарушений кровообращения (приводятся подробные описания случаев). Делается вывод о том, что для возникновения корсаковского синдрома необходимо повреждение не только образований круга Пейпеца, но и медиобазальных отделов лобных долей. Случаи сравниваются с синдромом нарушения слухоречевой памяти с появлением признаков амнестической афазии при аневризмах средней мозговой артерии. Во второй части работы ставится задача изучить механизм нарушений памяти у исследуемой группы больных. Подробно описан эксперимент с запоминанием материала с последующим воспроизведением в разных условиях (непосредственно, после пустой паузы, после интерференции). Выполнение этих проб больными с аневризмами передней соединительной артерии подробно анализируется сравнивается с выполнением проб группой нормы и больными с поражением височных отделов. Делается вывод о том, что механизм нарушений памяти состоит не в слабости следов, а в их повышенной тормозимости интерференцией и в нарушении избирательности их воспроизведения.

Работа посвящена роли префронтальных отделов лобных долей в организации человеческой деятельности. 1) В первом разделе на материале опытов на животных показывается, что, в отличие от поражения премоторных отделов, префронтальная (третичная) локализация приводит не к нарушениям движений, а к распаду всей структуры деятельности (поведения) в тех случаях, когда она направляется не внешним стимулом и непосредственно воспринимаемым полем, а поставленной задачей, на основании которой часть компонентов воспринимаемого поля анализируются как релевантные ей, а часть - как нерелевантные. В этом случае действия теряют связь с внутренними мотивами и намерениями, которые их направляют; нарушение связи действия и мотива выделяется как ключевая единица, страдающая при лобных поражениях. 2) Во втором разделе описываются клинические наблюдения за пациентами с префронтальной локализацией, характеризующиеся именно такой дезинтеграцией системы мотивов, определяющей поведение (в том числе - пациенты Мер. и Св-ий с изначально премоторной сиптоматикой, где префронтальные симптомы возникали в картине болезни постепенно). Мотив при этом замещается либо требованиями поля, либо мотивом предыдущего, ранее завершенного действия; при этом действие, которое больной не выполняет по инструкции, может быть впоследствии выполнено как персеверация. 3) В следующем разделе (в работе стоит под номером 5, хотя идет после раздела 2) обсуждаются психологические особенности протекания специфически человеческой деятельности: если у животного поведение направляется естественными потребностями и протекает всегда в рамках конкретной ситуации, то у человека при переходе к орудийной деятельности и разделению труда мотивы приобретают общественный характер. Еще больше деятельность усложняется с появлением речи. Подробно с привлечением данных возрастной физиологии и возрастной психологии анализируется онтогенез (от эмбриогенеза до подросткового возраста) тех мозговых механизмов и связанных с ними психологических новообразований, которые интегрируют отдельные двигательные акты в сложные поведенческие комплексы, а также позволяют опираться, не на внешнее, а на внутреннее поле при организации активности и действовать целенаправленно с учетом социальной ситуации. 4) Далее описываются нарушения поведения при онтогенетически ранних поражениях лобных систем с подробным анализом клинического случая Геры Д. (внутриутробная травма левой лобной доли), у которого наблюдалось явное нарушение в появлении описанных в предыдущем разделе новообразований, касающихся организации целенаправленной деятельности, поведения и развития личности с ее иерархией мотивов. Анализируется отличие ранних префронтальных поражений в результате травм или перенесенных инфекций (энцефалитов) от олигофрении - при этом страдают не знания и навыки, а деятельность и личность. 5) Наконец, анализ снова переключается на взрослых больных и касается нарушения структуры осмысленных действий при лобных поражениях: а) распада навыка анализа психологической ситуации, в которой реализуется действие, с переходом к полевому поведению, б) распада динамической структуры действия - на материале опытов Зейгарник Б.В. с прерванным действием (без формирования нормальной в этой ситуации квазипотребности к его завершению), формированием намерения (недоступного для лобных больных), продолженным действием (где на фоне монотонии у больного не возникало эффектов пресыщения) и формированием уровня притязаний (без возможности объективной оценки своих возможностей и результатов у данной группы пациентов). 6) Следующий раздел описывает нарушения интеллектуальных процессов при лобных поражениях, также связанных с распадом активного характера, целенаправленности и мотивационной организации интеллектуальных операций, зачастую - с сохранностью самой возможности обобщенного отражения действительности, операциональной стороны интеллектуальных процессов. Называются основные дефекты интеллектуальных процессов у лобных больных - а) нарушение перехода от пассивного восприятия к активным действиям с созданием внутреннего плана протекания интеллектуальных операций, что показано в опытах на изучение восприятия, памяти, внимания, и б) нарушение организации операций в целенаправленную деятельность с единой задачей и смысловым строением выполняемых актов. 7) Предпоследний раздел (под номером 9 в работе) посвящен нарушению аффективных переживаний при лобных поражениях, которые объясняются через распад переживания как обобщенного, социального по генезу отношения к происходящему с выделением событий и поступков. Здесь особо обсуждается связь поражений базальных лобных отделов с аффективными нарушениями. 8) В финале работы кратко обобщаются перечисленные выше результаты: лобные поражения характеризуются не выпадением частных систем, а общей дезинтеграцией деятельности. Отдельно оговаривается связь лобных и общемозговых поражений, трудность компенсации лобных нарушений. Разделы работы отчасти совпадают с разделами, выделенными в связанном файле (см. ниже), но тексты двух работ отличаются, хотя содержательно частично пересекаются.

В главе описываются мозговые механизмы зрительного восприятия. Описание начинается с анализа процесса отражения - описываются элементарная сигнальная и сложная отображающая стороны работы воспринимающих систем. Роль отображающей стороны возрастает по сравнению с сигнальной в зрительном и слуховом восприятии по сравнению с более низшими чувствами - обонянием, вкусом, а также постепенно увеличивается в ходе эволюции - высшие животные реагируют сложным действием уже не на элементарные сигнальные признаки, а на синтетические образы. Далее подробно анализируется мозговая организация элементарных компонентов зрительного восприятия - процессы, протекающие на уровне сетчатки, зрительного нерва, четверхолмия, латерального коленчатого тела, зрительного сияния, первичной зрительной коры. Обсуждается возможность элементарных сигнальных реакций на зрительные стимулы только за счет подкорковых механизмов; обсуждается также, что на более ранних этапах эволюции их роль в обеспечении зрительного восприятия была большей, чем у высших животных. Затем анализируется отображающая функция зрения - описывается экранный (с пространственной организацией) и уровневый (с различными слоями) принцип работы сетчатки, первичная интеграция зрительных образов в латеральных коленчатых телах за счет перекреста, подробно описывается проекционное строение первичной зрительной коры. Подчеркивается наличие не только афферентных, но и эфферентных петель обратной связи от коры к нижележащим образованиям вплоть до сетчатки. Затем обсуждается предметный характер человеческого восприятия и его активность с выделением не всех, а только существенных признаков предмета с оттормаживанием лишних, выдвижением и проверкой перцептивных гипотез; для его обеспечения "первого экрана" - сетчатки оказывается недостаточно, поскольку константность формы, размера предметов, а также подстройку восприятия под стоящие задачи может реализовать только корковый механизм. Наконец, анализируется функция вторичной зрительной коры - не дробящая раздражение на много компонентов, как это происходит в первичной коре, а синтезирующая (приводятся опыты с раздражением первичной и вторичной коры стрихнином, стимуляцией коры интраоперационно). Глава завершается анализом синдрома оптической агнозии, возникающей при поражении вторичной коры и связанной с распадом симультанных синтезов. Подробно описываются характерные нарушения узнавания предметов и сенсибилизированных (перечеркнутых, наложенных) изображений особенности рисования у таких больных, специфика послеобразов, элементов пространственных нарушений, проблемы в зрительной памяти. Перечисляются такие нарушения, как фрагментарность, аконстантность восприятия. Отмечается возможность компенсации нарушения за счет изменения смысловой установки, улавливания эмоционального тона по деталям (например, при восприятии сюжетных картин), подключения интеллектуального ресурса (логические рассуждения), опоры на тактильный и кинестетический анализаторы и активную предметную деятельность. Особо обсуждаются нарушения чтения (оптическая алексия) при поражении вторичной затылочной коры. В отдельных местах не хватает небольших запланированных фрагментов текста.

Работа посвящена проблеме лобных агнозий - нарушению восприятия при поражении передних корковых отделов. В первом разделе ставится проблема системного строения восприятия как активной деятельности по построению образа, а не пассивного процесса отражения отдельных свойств, а также обсуждается феномен лобных агнозий на материале экспериментальных исследований животных, показывающем наличие при данной локализации нарушений восприятия как активного целенаправленного процесса. Восприятие при поражении лобных долей описывается как инертное, пассивное, нецеленаправленное, "наивное", теряющее свою приспособительную роль. Затем намечается метод исследования лобных агнозий - перцептивные задания, требующие целенаправленной активности, анализа, выделения существенных деталей, обобщения. Выделяются 2 группы "лобных" больных, подлежащих исследованию, - со сниженным зрением (на фоне начальной стадии атрофии зрительного нерва) и без снижения зрения. Первая группа пациентов на фоне первичного дефекта зрения вынуждена компенсировать дефект активным целенаправленным рассматриванием, которое оказывается дефицитарно при лобных поражениях. У этих больных отмечались нарушения активного рассматривания из-за нарушений движения глаз и из-за отсутствия целенаправленности, нарушалось выделением существенных деталей и абстрагирование от несущественных, пропадала симультанность восприятия и анализ смыслового целого, возникала инертность перцептивных процессов и их дезавтоматизация. Эти нарушения выявляются при опознании предметов, их изображений (предъявляемых в разных условиях, в том числе в движении, в разных частях зрительного поля, тахистоскопически), сюжетных картин, сенсибилизированных изображений (фигуры Поппельрейтера, фигуры Рубина). У больных без зрительных нарушений на этом материале выявлялась импульсивность суждений (из-за распада деятельности восприятия как выделения и обобщения существенных признаков). Это приводило к невозможности создания единой зрительной структуры из последовательно предъявляемых элементов. Такая симптоматика была характерна для случаев с различной тяжестью поражения. В финальной части работы анализируются и сравниваются симптомы двух групп больных по различным вариантам методик, после чего делается вывод о нарушении при поражении лобных долей восприятия как деятельности - распаде всей сложной функциональной системы, стоящей за ним, что превращает восприятие в наивный, непосредственный и инертный процесс.

Текст посвящен нарушениям психической деятельности при поражении лобных отделов и является частью более крупной работы по локальным поражениям различных отделов мозга (как следует из названия, жанр работы - тексты лекций). В содержании главы выделено 10 параграфов. Обсуждается история изучения функций лобных долей - невозможность выделить в результате анализа случаев их повреждения их узко специфическую функцию, как это было возможно для задних гностических корковых зон, но при этом - накопление данных о серьезных нарушениях поведения и личности при лобных поражениях. Обсуждается уровневое строение лобных отделов, которое позволяет им обеспечивать не просто двигательную активность, но целенаправленные, скоординированные и организованные во времени человеческие действия. Симультанная организация отдельных ритмических раздражений в целостные комплексы (динамические схемы, кинетические мелодии) и обеспечение единого, длящегося во времени движения связывается с работой премоторной коры; обсуждаются нарушения праксиса и речи при ее поражении. Описывается связь префронтальных отделов с поддержанием активного, целенаправленного, осмысленного поведения, подчиненного не полю, а внутреннему плану. Генезис таких форм поведения и связанное с ними развитие префронтальных отделов обсуждаются на материале детского развития (в том числе - с подробным анализом клинического случая удаления полюса левой лобной доли в детском возрасте). Распад активности и волевого поведения трактуется как дефект, возникший в результате нарушения структуры сложных предметных целенаправленных действий - невозможности сформировать намерение, оторванное от непосредственно данного предметного поля, а на его основе - мотив, и подчинить ему свои действия. Поведение в этой ситуации заменяется шаблонами, которые запускаются непосредственно данной ситуацией, в том числе - с персеверациями этих шаблонов. Анализируется влияние этих нарушений на процессы мышления. Для описания нарушений всей личности больного с лобными поражениями привлекается понятие переживания как обобщенного аффекта, в случае того или иного действия - соотносящего достигнутый результат с ожидаемым (здесь привлечены данные исследования уровня притязания у лобных больных). В заключении особенно подчеркивается трудность компенсации перечисленных нарушений.

Поражения правой лобно-височной области являются к моменту написания работы мало изученной в нейропсихологии темой. Данные нарушения описываются через случай больного Толчинского (28 лет, инженер), перенесшего несколько операций по удалению крупной опухоли (саркоматозной эндотелиомы) базальных отделов правой лобно-височной области с влиянием на ствол мозга. При первом поступлении больной был загружен, инактивен, амимичен, эмоционально безразличен, достаточно ориентирован в месте, но недостаточно - во времени. На первый план выходили гипертензионные явления в сочетании с инертностью в праксисе, скандированной речью. После операции больной активен, правильно ориентирован, в праксисе регуляторных нарушений уже не отмечается (но присутствуют пространственные ошибки). Речь, память больного сохранны, но отмечаются грубые нарушения в передаче смысла пословиц и сюжетных картин - резонерство, невозможность выделить аффективно-существенные элементы и соскальзывание на инертные стереотипы. Это сопровождается сохранностью формально-логических операций мышления, больше связанных с работой левого полушария.

Статья посвящена нейропсихологическому синдрому массивных двусторонних поражений лобных долей с вовлечением в патологический процесс диэнцефальных структур. Амнестические нарушения по типу корсаковского синдрома сочетаются в этом случае с явлениями инактивности, нарушениями избирательности и снижением критичности. В статье описывается больной Жер. (56 лет, работник торговой сети, высокий преморбидный уровень образования), у которого указанный синдром возник после операции по удалению супра- и эндоселлярной опухоли с повреждением лобных долей и нарушением гемо- и ликвородинамики в этой области. В преморбиде пациент госпитализировался по поводу депрессивных и тревожно-мнительных состояний, страдал головными болями. До операции у пациента отмечались аффективные изменения, обонятельные и вкусовые галлюцинации, расстройства сна и снижение памяти на текущие события при общей сохранности и критичности. После операции у больного возникли нарушения сознания с явлениями спутанности. Спустя 3 недели после операции пациент постепенно стал доступен нейропсихологическому обследованию и наблюдался в течение 2 месяцев. На первый план в структуре его дефекта выходили нарушения памяти в сочетании с нарушением ориентировки, спутанностью сознания и конфабуляциями, нарушениями целенаправленных действий и критики. Грубых нарушений гнозиса, праксиса и речи у больного при этом не отмечалось. В статье подробно описывается нарушение выполнения больным условных действий (реакций выбора), словесной памяти (причем помимо указанных выше симптомов обнаружено, что узнавание у больного протекает лишь ненамного лучше воспроизведения). Отдельно анализируется повышенное влияние ретроактивного торможения на мнестические процессы больного, трудности активного припоминания и возвращения к прошлому опыту, невозможность опосредствованного запоминания. Статья завершается описанием частичного восстановления нарушенных функций в течение 7 недель наблюдения за больным.

Статья посвящена нейропсихологическому синдрому массивных двусторонних поражений лобных долей с вовлечением в патологический процесс диэнцефальных структур. Амнестические нарушения по типу корсаковского синдрома сочетаются в этом случае с явлениями инактивности, нарушениями избирательности и снижением критичности. В статье описывается больной Жер. (56 лет, работник торговой сети, высокий преморбидный уровень образования), у которого указанный синдром возник после операции по удалению супра- и эндоселлярной опухоли с повреждением лобных долей и нарушением гемо- и ликвородинамики в этой области. В преморбиде пациент госпитализировался по поводу депрессивных и тревожно-мнительных состояний, страдал головными болями. До операции у пациента отмечались аффективные изменения, обонятельные и вкусовые галлюцинации, расстройства сна и снижение памяти на текущие события при общей сохранности и критичности. После операции у больного возникли нарушения сознания с явлениями спутанности. Спустя 3 недели после операции пациент постепенно стал доступен нейропсихологическому обследованию и наблюдался в течение 2 месяцев. На первый план в структуре его дефекта выходили нарушения памяти в сочетании с нарушением ориентировки, спутанностью сознания и конфабуляциями, нарушениями целенаправленных действий и критики. Грубых нарушений гнозиса, праксиса и речи у больного при этом не отмечалось. В статье подробно описывается нарушение выполнения больным условных действий (реакций выбора), словесной памяти (причем помимо указанных выше симптомов обнаружено, что узнавание у больного протекает лишь ненамного лучше воспроизведения). Отдельно анализируется повышенное влияние ретроактивного торможения на мнестические процессы больного, трудности активного припоминания и возвращения к прошлому опыту, невозможность опосредствованного запоминания. Статья завершается описанием частичного восстановления нарушенных функций в течение 7 недель наблюдения за больным.

В статье обсуждается ключевая для общей психологии проблема отражения. Критикуется натуралистический подход к этому вопросу в рецепторной теории восприятия (которая легла в основу и немецкой гештальт-психологии) как к пассивной передаче образов-"отпечатков" от рецепторов через зрительный бугор в кору головного мозга. Обсуждается восприятие животных - приводятся примеры того, что те или иные виды способны выделять только те зрительные признаки предметов, которые имеют для них существенное биологическое значение, и как роль активного отбора, протекающего сообразно поставленной задаче, многократно возрастает у человека. Далее ставится проблема анализаторов, которые еще И,П. Павловым описывались как системы "нервных приборов", способные осуществлять как аналитическую, так и синтетическую деятельность. В этой связи приводятся данные о наличии в коре головного мозга разного типа клеток, анализирующих зрительные образы: 1) высокоспециализированных нейронов, реагирующих только на очень узко очерченный признак (плавные линии острого угла, прямые или наклонные линии и т.п.), 2) нейронов, реагирующих на любой зрительный раздражитель или даже на раздражители нескольких модальностей, 3) нейронов, предназначенных для сличения различных раздражителей и выявления новых стимулов (эти клетки находятся в гиппокампе). Это демонстрирует наличие аналитического и синтетического этапа в процессе отражения, а также процесса оценки новизны поступающей информации. Поднимается вопрос постепенной кортикализации мозговых механизмов зрительного восприятия в ходе эволюции - возрастание роли коры по сравнению с четверохолмием и таламусом в этом процессе. В этой связи приводятся данные о экспериментах с раздражением 17, 18, 19 полей Бродмана в затылочной коре у человека и различием образов, воспринимаемых при раздражении каждой из этих зон, а также ставится вопрос о зрительной агнозии, возникающей при повреждении вторичных отделов зрительной коры и связанной с нарушением не восприятия отдельных признаков, а предметного гнозиса. Здесь же показывается и роль третичных теменно-височно-затылочных отделов в обеспечении симультанности зрительного восприятия и оценке пространственных отношений. Наконец, подробно анализируется роль микро- и макродвижений глаз (А.Л. Ярбус) в обеспечении активного характера зрительного восприятия при своеобразном "ощупывании" зрительно воспринимаемого предмета. Называются основные мозговые механизмы обеспечения движений глаз - задний глазодвигательный центр (на границах затылочной и теменной области) и передний глазодвигательный центр (задние отделы лобной области). В завершение подчеркивается важность психофизиологических данных о процессе восприятия для решения общепсихологической и даже философской проблемы отражения.

В статье обсуждается ключевая для общей психологии проблема отражения. Критикуется натуралистический подход к этому вопросу в рецепторной теории восприятия (которая легла в основу и немецкой гештальт-психологии) как к пассивной передаче образов-"отпечатков" от рецепторов через зрительный бугор в кору головного мозга. Обсуждается восприятие животных - приводятся примеры того, что те или иные виды способны выделять только те зрительные признаки предметов, которые имеют для них существенное биологическое значение, и как роль активного отбора, протекающего сообразно поставленной задаче, многократно возрастает у человека. Далее ставится проблема анализаторов, которые еще И,П. Павловым описывались как системы "нервных приборов", способные осуществлять как аналитическую, так и синтетическую деятельность. В этой связи приводятся данные о наличии в коре головного мозга разного типа клеток, анализирующих зрительные образы: 1) высокоспециализированных нейронов, реагирующих только на очень узко очерченный признак (плавные линии острого угла, прямые или наклонные линии и т.п.), 2) нейронов, реагирующих на любой зрительный раздражитель или даже на раздражители нескольких модальностей, 3) нейронов, предназначенных для сличения различных раздражителей и выявления новых стимулов (эти клетки находятся в гиппокампе). Это демонстрирует наличие аналитического и синтетического этапа в процессе отражения, а также процесса оценки новизны поступающей информации. Поднимается вопрос постепенной кортикализации мозговых механизмов зрительного восприятия в ходе эволюции - возрастание роли коры по сравнению с четверохолмием и таламусом в этом процессе. В этой связи приводятся данные о экспериментах с раздражением 17, 18, 19 полей Бродмана в затылочной коре у человека и различием образов, воспринимаемых при раздражении каждой из этих зон, а также ставится вопрос о зрительной агнозии, возникающей при повреждении вторичных отделов зрительной коры и связанной с нарушением не восприятия отдельных признаков, а предметного гнозиса. Здесь же показывается и роль третичных теменно-височно-затылочных отделов в обеспечении симультанности зрительного восприятия и оценке пространственных отношений. Наконец, подробно анализируется роль микро- и макродвижений глаз (А.Л. Ярбус) в обеспечении активного характера зрительного восприятия при своеобразном "ощупывании" зрительно воспринимаемого предмета. Называются основные мозговые механизмы обеспечения движений глаз - задний глазодвигательный центр (на границах затылочной и теменной области) и передний глазодвигательный центр (задние отделы лобной области). В завершение подчеркивается важность психофизиологических данных о процессе восприятия для решения общепсихологической и даже философской проблемы отражения.

Статья посвящена пользе изучения нарушений, возникающих в результате локальных поражений мозга, для исследований психофизиологической структуры сложных психических процессов. Локальное поражение мозга вызывает нарушение определенного нейропсихологического фактора, что приводит к расстройству тех форм психической активности, которые опираются на данный фактор. Анализ нейропсихологических синдромов, возникающих в результате нарушения тех или иных факторов, позволяет решить две задачи: 1) выделить факторы, необходимые для протекания психических процессов, 2) выделить схожие черты в их протекании. Автор иллюстрирует данные утверждения примерами синдромов, которые вызваны локальными поражениями вторичных слуховых полей и теменно-затылочных областей в левом полушарии.