нейропсихология, общие вопросы

Файл представляет собой расширенную библиографию к статье Language and Brain (Towards the Basic Problems of Neurolinguistics). В имеющихся в архиве рукописном и машинописном вариантах статьи указано только 19 пунктов, в данном варианте - 49. Часть пунктов в статье стоит не по алфавиту, а так, как они бы стояли в русскоязычном списке (Vygotsky идет после фамилий на английскую букву B), в данной версии библиографии эта ошибка исправлена.

Список в статье выглядит незавершенным; вероятно, полным является именно этот список источников.

Тезисы посвящены проблеме многозначности нейропсихологических симптомов. Названы две причины такой многозначности: наличие дислокационных и нейродинамических симптомов (при которых симптоматика может носить диффузный или общемозговой характер или иметь мозаичный вид) и сложное строение самой психологической функции. Вторая причина обсуждается более подробно с показом того, как нарушение различных нейропсихологических факторов приводит к различным нарушениям функции и того, как благодаря этому от психологического строения функции и типа ее нарушений исследователь может перейти к выявлению стоящему за этим нейропсихологического фактора и от него – к предположениям о топике поражения. Для илююстрации данных выводов приводятся примеры из области нарушений оптического восприятия, письма, речи (амнестической афазии), праксиса (конструктивной апраксии). Могут быть связаны с несколькими другими тезисами по нейропсихологической диагностике сходного содержания, также представленными в архиве.

В докладе к XVIII Международному психологическому конгрессу, который проводился на только что образованном как раз к его проведению первому в стране факультете психологии в МГУ имени М.В. Ломоносова, А.Р. Лурия обсуждает значение нейропсихологии и знаний о мозге для психологической науке в целом, останавливаясь на вкладе нейропсихологии в разработку методов диагностики психических процессов. В докладе обсуждается, как в дополнение к статистическим методам факторного анализа нейропсихологическая диагностика позволяет выделить стоящие за различными на первый взгляд нарушениями общие механизмы и, наоборот, разделить по принципу разных факторов, лежащих в их основе, сходные на первый взгляд психические нарушения. В качестве примеров приводится различие мозговых механизмов фонематического и музыкального слуха и разнообразие симптоматики, возникающей при нарушении пространственного анализа и синтеза.

Рукопись учебника "Руководство по психологии", 2 часть. 

Главы: 

• Ощущения; 
• Восприятие; 
• Внимание; 
• Память; 
• Интеллектуальное поведение; 
• Слово и понятие; 
• Высказывание и мысль; 
• Продуктивное мышление. 
• Вывод и решение задач.

Рукопись учебника "Руководство по психологии", 1 часть. Главы: Психология как наука: ее предмет и практическое значение; Эволюция психики; Сознательная деятельность человека и ее общественно-исторические корни; Мозг и психические процессы.

В статье обсуждается психологическая структура процесса декодирования сообщения (понимания обращенной речи).

Выделяются 3 этапа этого процесса: понимание лексического значения слов, входящих в высказывание, анализ синтаксического строения фразы и на ее основе - понимание значения всего высказывания в целом, и, наконец, понимание общей мысли, мотивов и смысла, заложенных в высказывание, то есть подтекста, стоящего за сообщением. Эти этапы разбираются на примере понимания рассказа-басни "Галка и голуби" Л.Н. Толстого.

Обсуждаются условия (или задачи) декодирования сообщения:

1. анализ контекста (поскольку только с его помощью из ряда значений и семантических связей, присущих слову, выбираются те, которые релевантны для данного высказывания);
   
2. после выбора нужных смыслов для того или иного слова - их сохранение и "вливание" (Л.С. Выготский) в последующие слова для верного понимания их смысла;
   
3. возможность уложить последовательно (сукцессивно) воспринимаемые элементы сообщения в целостную, одновременно (симультанно) схватываемую логико-грамматическую систему;
4. анализ подтекста и внутреннего смысла высказывания с выходом за пределы содержащихся в нем внешних значений.

Подчеркивается, что анализ подтекста и внутреннего смысла не является чисто вне-языковым процессом и тесно связан с языковым содержанием сообщения.

Далее обсуждается проблема выделения компонентов процесса декодирования сообщения и сложность построения таких моделей декодирования (например, создаваемых в структурной лингвистике). На примере опытов по анализу семантических полей с применением психофизиологических методов регистрации сосудистых или кожно-гальванических компонентов ориентировочного рефлекса (А.Р. Лурия, О.С. Виноградова, Н.А. Эйслер) показано, как по-разному выглядят связи слов у взрослых испытуемых группы условной нормы, умственно отсталых испытуемых, детей, как эти связи зависят от функционального состояния испытуемых. В этой связи критикуются модели понимания речи, не учитывающие эту психологическую специфику построения семантических связей у человека. Упоминается метод регистрации движений глаз как важное психологическое средство изучения процесса понимания текста в зависимости от его сложности и многозначности.

Значительная часть статьи посвящена описанию возможностей клинической нейропсихологии и анализа локальных поражений мозга для изучения психологической структуры декодирования сообщения. А.Р. Лурия кратко освещает основные принципы теории системной динамической локализации ВПФ (многокомпонентное строение ВПФ, связь каждого компонента с определенной зоной мозга, понятие нейропсихологического фактора, принцип двойной диссоциации функций при повреждении той или иной зоны), показывая, как такое понимание мозговых механизмов речи позволяет из анализа ее нарушений при локальных поражениях мозга сделать важные для психолингвистики выводы. Приводятся примеры нарушений понимания речи, возникающих при височных (нарушения фонематического слуха и нестойкость лексических единиц) и нижнетеменных (теменно-височно-затылочных) поражениях (нарушения процессов симультанных синтезов при анализе логико-грамматической структуры высказывания), поражениях медиальных отделов височной области (сужение объема оперативной памяти и повышенная тормозимость следов интерференцией) и передних (лобных) отделов коры (патологическая инертность, а при заинтересованности префронтальных областей - инактивность и/или импульсивность с потерей контроля над стереотипами и непроизвольным уровнем функционирования). Обсуждается также роль глубинных структур в обеспечении процессов избирательности (селективности) психических процессов и поддержания общего психического тонуса. Подчеркивается, что при правополушарных поражениях понимание речи также нарушается - зачастую как раз в звене избирательности, что выглядит как плохо контролируемое резонерство при внешне полностью сохранной речи.

Подробно обсуждаются различные степени нарушения селективности, наиболее сильно проявляющейся в случаях, когда сочетается общемозговая симптоматика и повреждение подкорковых структур с нарушением (первичным или вторичным от указанной) работы лобных долей:

1. повышенная тормозимость следов интерферирующими воздействиями;
2. контаминация следов;
3. инертность последней из воспринятых смысловых систем;
4. подмена воспроизведения бесконтрольно всплывающими побочными ассоциациями.

В заключение делается вывод о важности нейролингвистики и знания о нарушениях речи при локальных поражениях мозга для расширения научного знания о процессах декодирования речевого высказывания, которое ранее считалось прерогативой только лингвистики, а теперь нуждается в данных от смежных наук для обогащения понимания механизмов сложных речевых процессов.

Статья представляет собой очерк о влиянии "Мышления и речи" Л.С.Выготского на мировую психологию, а также подчеркивает поинерскую роль этой работы в становлении психолингвистики как научной дисциплины.

Статья посвящена проблеме регулирующей функции речи. Сначала в ней рассматривается вопрос развития регулирующей (сигнальной) функции речи в раннем детстве (от 1.5 лет) с привлечением экспериментальных исследований влияния речевой инструкции на действия ребенка. Затем обсуждается важность изучения регулирующей функции речи как специфически человеческого механизма нарушения работы ЦНС с опорой на представления И.П. Павлова о двух сигнальных системах - в частности, делается предположение о том, что нейродинамика (нарушение баланса возбуждения и торможения в ЦНС) как основной физиологический механизм нарушения работы мозга может быть нарушена не в обоих, а только в одной из этих сигнальных систем. Для подтверждения этого приводятся данные об экспериментальном исследовании детей-олигофренов и детей с церебрастеническим синдромом без интеллектуального дефицита. При олигофрении регулирующая функция речи была грубо нарушена, тогда как нейродинамические процессы в звене поддержания общего тонуса и бодрствования и реализации непосредственной психической активности, не требующей речевой регуляции, оставалась интактной. Напротив, дети с церебрастеническим синдромом демонстрировали тяжелые дефициты общей нейродинамики, но сохранность регулирующей роли речи и связанных с этой сигнальной системой нейродинамических механизмов позволяли им компенсировать дефициты на более непосредственном уровне функционирования. Далее приводятся совместные с Л.С. Выготским исследования А.Р. Лурией нарушения регулирующей функции речи при паркинсонизме.

В финале обсуждается особо важная роль лобных долей в реализации регулирующей функции речи, причем ее обсуждение идет в контексте их возможности модулировать и регулировать поступающие от ретикулярной формации активирующие влияния.

Возможно, относится к 1966 г. Текст доклада предназначен для выступления на XVIII международном конгрессе в Москве (1966 год), к которому в МГУ имени М.В. Ломоносова был образован первый в СССР факультет психологии. В докладе обсуждаются современные нейропсихологические данные о функциях лобных долей мозга, которые заявлены во введении к докладу - поддержание сложных программ поведения, возможность оттормаживания нерелевантных реакций, сопоставление результатов своей активности с заранее поставленной целью. Нарушение регулирующей функции речи при этом особо выделяется как один из ключевых симптомов повреждения лобных долей.

После небольшого обзора развития регулирующей функции в детстве (от 2-2.5 до 7 лет) автор переходит к обсуждению психофизиологической подосновы лобного синдрома - нарушению способности восстанавливать вегетативные компоненты угасшего ориентировочного рефлекса под влиянием речевой инструкции и поддержания активных состояний мозговой коры и связанных с ними форм активного поведения. Обсуждаются различные степени нарушения регулирующей роли речи - от грубой потери возможности выполнять простые действия по инструкции (при возможности ее повторить) до усвоения программы, но ее потери при выполнении с соскальзыванием на стереотипные реакции. Показываются трудности усвоения конфликтных инструкций (где конфликт образуется между требуемой и непосредственно возникающей эхопраксичной реакцией на стимул, как в пробах на реакцию выбора). Обсуждается нарушение планирования алгоритма действия при решении интеллектуальных задач (на конструирование, арифметических) при лобных поражениях.

В конце доклада кратко освещаются основные причины разнообразия симптомов при лобных поражениях - обсуждаются варианты лобного синдрома при задне-лобной, базальной и медиальной локализации поражения, а также высокий резерв компенсации имеющихся дефицитов при благоприятном течении заболеваний.

В этой заметке (возможно, черновике к статье Luria & Majovsky, 1977) противопоставляются два подхода к нейропсихологической диагностике - американский и советский. 

Американский охарактеризован как механическое применение набора диагностических тестов, предназначенных для проверки сохранности психических функций, без учета их функциональной организации в мозгу. 

Советский подход основан на теории функциональной организации мозга. В его рамках поражения мозга определенной локализации вызывают совокупность функционально связанных друг с другом симптомов, которые объединяются в факторы. Задача нейропсихолога - квалифицировать симптомы как часть фактора. Далее описывается процедура диагностики: интервью и тестирование праксиса, гнозиса, памяти, речи и решения задач. Вкратце характеризуются техника проведения и интерпретация результатов.

В этой заметке (возможно, черновике к статье Luria & Majovsky, 1977) противопоставляются два подхода к нейропсихологической диагностике - американский и советский. 

Американский охарактеризован как механическое применение набора диагностических тестов, предназначенных для проверки сохранности психических функций, без учета их функциональной организации в мозгу. 

Советский подход основан на теории функциональной организации мозга. В его рамках поражения мозга определенной локализации вызывают совокупность функционально связанных друг с другом симптомов, которые объединяются в факторы. Задача нейропсихолога - квалифицировать симптомы как часть фактора. Далее описывается процедура диагностики: интервью и тестирование праксиса, гнозиса, памяти, речи и решения задач. Вкратце характеризуются техника проведения и интерпретация результатов.

В этой заметке (возможно, черновике к статье Luria & Majovsky, 1977) противопоставляются два подхода к нейропсихологической диагностике - американский и советский. 

Американский охарактеризован как механическое применение набора диагностических тестов, предназначенных для проверки сохранности психических функций, без учета их функциональной организации в мозгу. 

Советский подход основан на теории функциональной организации мозга. В его рамках поражения мозга определенной локализации вызывают совокупность функционально связанных друг с другом симптомов, которые объединяются в факторы. Задача нейропсихолога - квалифицировать симптомы как часть фактора. Далее описывается процедура диагностики: интервью и тестирование праксиса, гнозиса, памяти, речи и решения задач. Вкратце характеризуются техника проведения и интерпретация результатов.

Текст посвящен пересмотру подхода к поражению мозговых систем на разных этапах онтогенеза и является частью более большой работы, касающейся психологических нарушений при мозговых поражениях. Он является вариантом текста лекций по психологии мозговых поражений (см. ниже). В начале изложения ставится проблема того, что одно и то же по локализации мозговое поражение на разных стадиях онтогенеза может иметь различное значение для психической деятельности. На материале возрастной нейрофизиологии показывается, как в течение онтогенеза отдельные функции мозга организуются в сложные функциональные системы, подчиненные единой задаче. Обсуждается закон прогрессивной кортикализации функций, сложная взаимосвязь между подкорковыми и корковыми уровнями обеспечения психических процессов - в частности, показывается, что поражение нижележащих уровней в детском возрасте оказывает деструктивное влияние и на работу вышележащих уровней на последующих этапах их формирования (такого восходящего эффекта во взрослом возрасте нет). Развитие психических процессов на примере памяти описывается как изменение межфункциональных связей. С привлечением данных близнецовых исследований обсуждается изменение вклада наследственности и среды в протекание психических процессов в ходе онтогенеза. Вводится понятие ведущей (для каждого этапа онтогенеза) психической функции. Следующие разделы подробно описывают влияние такого процесса, как восприятие, на психическое развитие. При описании зрительного восприятия привлекаются случаи эйдетизма и синестезий как примеры его избыточного развития (подробно описан случай мнемониста Шерешевского) и ранней оптической агнозии с сопутствующим (и во многом возникшим вторично от оптических нарушений) тяжелым отставанием в развитии - как пример дефицитарности. В этом же контексте обсуждаются нарушения акустического гнозиса у близнецов, приводящие в детском возрасте к системному отставанию в речевом и познавательном развитии в отличие от поражения этих систем у взрослого. Указывается, что данный принцип системного влияния мозгового поражения не только на нижележащие (как у взрослых), но и на более сложные, вышележащие мозговые системы и связанные с ними психические процессы в детском возрасте верен не только для корковых, но и для подкорковых поражений. Это обсуждается на материале энцефалитных поражений третьего желудочка и базальных ганглиев, у детей приводящих к грубым нарушениям личности в варианте "анэтического синдрома" (как при поражении базальных лобных отделов). Делается вывод о том, что оценка патологического эффекта поражения того или иного очага должна производиться с учетом того места, которая занимает связанная с ним функция в системном развитии психических процессов, и времени в онтогенезе, в котором возникло поражение.

Работа посвящена роли префронтальных отделов лобных долей в организации человеческой деятельности. 1) В первом разделе на материале опытов на животных показывается, что, в отличие от поражения премоторных отделов, префронтальная (третичная) локализация приводит не к нарушениям движений, а к распаду всей структуры деятельности (поведения) в тех случаях, когда она направляется не внешним стимулом и непосредственно воспринимаемым полем, а поставленной задачей, на основании которой часть компонентов воспринимаемого поля анализируются как релевантные ей, а часть - как нерелевантные. В этом случае действия теряют связь с внутренними мотивами и намерениями, которые их направляют; нарушение связи действия и мотива выделяется как ключевая единица, страдающая при лобных поражениях. 2) Во втором разделе описываются клинические наблюдения за пациентами с префронтальной локализацией, характеризующиеся именно такой дезинтеграцией системы мотивов, определяющей поведение (в том числе - пациенты Мер. и Св-ий с изначально премоторной сиптоматикой, где префронтальные симптомы возникали в картине болезни постепенно). Мотив при этом замещается либо требованиями поля, либо мотивом предыдущего, ранее завершенного действия; при этом действие, которое больной не выполняет по инструкции, может быть впоследствии выполнено как персеверация. 3) В следующем разделе (в работе стоит под номером 5, хотя идет после раздела 2) обсуждаются психологические особенности протекания специфически человеческой деятельности: если у животного поведение направляется естественными потребностями и протекает всегда в рамках конкретной ситуации, то у человека при переходе к орудийной деятельности и разделению труда мотивы приобретают общественный характер. Еще больше деятельность усложняется с появлением речи. Подробно с привлечением данных возрастной физиологии и возрастной психологии анализируется онтогенез (от эмбриогенеза до подросткового возраста) тех мозговых механизмов и связанных с ними психологических новообразований, которые интегрируют отдельные двигательные акты в сложные поведенческие комплексы, а также позволяют опираться, не на внешнее, а на внутреннее поле при организации активности и действовать целенаправленно с учетом социальной ситуации. 4) Далее описываются нарушения поведения при онтогенетически ранних поражениях лобных систем с подробным анализом клинического случая Геры Д. (внутриутробная травма левой лобной доли), у которого наблюдалось явное нарушение в появлении описанных в предыдущем разделе новообразований, касающихся организации целенаправленной деятельности, поведения и развития личности с ее иерархией мотивов. Анализируется отличие ранних префронтальных поражений в результате травм или перенесенных инфекций (энцефалитов) от олигофрении - при этом страдают не знания и навыки, а деятельность и личность. 5) Наконец, анализ снова переключается на взрослых больных и касается нарушения структуры осмысленных действий при лобных поражениях: а) распада навыка анализа психологической ситуации, в которой реализуется действие, с переходом к полевому поведению, б) распада динамической структуры действия - на материале опытов Зейгарник Б.В. с прерванным действием (без формирования нормальной в этой ситуации квазипотребности к его завершению), формированием намерения (недоступного для лобных больных), продолженным действием (где на фоне монотонии у больного не возникало эффектов пресыщения) и формированием уровня притязаний (без возможности объективной оценки своих возможностей и результатов у данной группы пациентов). 6) Следующий раздел описывает нарушения интеллектуальных процессов при лобных поражениях, также связанных с распадом активного характера, целенаправленности и мотивационной организации интеллектуальных операций, зачастую - с сохранностью самой возможности обобщенного отражения действительности, операциональной стороны интеллектуальных процессов. Называются основные дефекты интеллектуальных процессов у лобных больных - а) нарушение перехода от пассивного восприятия к активным действиям с созданием внутреннего плана протекания интеллектуальных операций, что показано в опытах на изучение восприятия, памяти, внимания, и б) нарушение организации операций в целенаправленную деятельность с единой задачей и смысловым строением выполняемых актов. 7) Предпоследний раздел (под номером 9 в работе) посвящен нарушению аффективных переживаний при лобных поражениях, которые объясняются через распад переживания как обобщенного, социального по генезу отношения к происходящему с выделением событий и поступков. Здесь особо обсуждается связь поражений базальных лобных отделов с аффективными нарушениями. 8) В финале работы кратко обобщаются перечисленные выше результаты: лобные поражения характеризуются не выпадением частных систем, а общей дезинтеграцией деятельности. Отдельно оговаривается связь лобных и общемозговых поражений, трудность компенсации лобных нарушений. Разделы работы отчасти совпадают с разделами, выделенными в связанном файле (см. ниже), но тексты двух работ отличаются, хотя содержательно частично пересекаются.

Вторая редакция статьи о нейропсихологической организации высших психических функций совместно с Н.Гращенковым. Критикуя как представления узкого локализационизма о существовании ограниченных "центров" различных мозговых функций, так и идеи об отсутствии их четкой локализации ("динамическая делокализационная концепция"), авторы предлагают концепцию системной локализации функций в мозгу. С одной стороны, каждая область мозга вносит свой вклад в организацию сложных функций; с другой - всякая сложная функция осуществляется целой системой мозговых зон. Авторы иллюстрируют это положение примерами из клинической практики, анализируя симптоматику функциональных нарушений, возникающих вследствие локальных поражений головного мозга. Так, разобраны локальные поражения нижне-теменных и премоторных отделов, а также разница в механизмах дефицита при выполнения задания на воспроизведение ритмической структуры при различной локализации поражения (в затылочных, височных, лобных, теменных отделов). В заключительной части статьи обсуждается вопрос иерархической организации функциональных систем. В частности, разграничиваются первичные/проекционные и вторичные отделы коры и анализируется разница функционального дефицита при их поражениях. К статье приложен рукописный список литературы.

Первая редакция статьи о нейропсихологической организации высших психических функций совместно с Н.Гращенковым. Критикуя как представления узкого локализационизма о существовании ограниченных "центров" различных мозговых функций, так и идеи об отсутствии их четкой локализации ("динамическая делокализационная концепция"), авторы предлагают концепцию системной локализации функций в мозгу. С одной стороны, каждая область мозга вносит свой вклад в организацию сложных функций; с другой - всякая сложная функция осуществляется целой системой мозговых зон. Авторы иллюстрируют это положение примерами из клинической практики, анализируя симптоматику функциональных нарушений, возникающих вследствие локальных поражений головного мозга. Так, разобраны локальные поражения нижне-теменных и премоторных отделов, а также разница в механизмах дефицита при выполнения задания на воспроизведение ритмической структуры при различной локализации поражения (в затылочных, височных, лобных, теменных отделов). В заключительной части статьи обсуждается вопрос иерархической организации функциональных систем. В частности, разграничиваются первичные/проекционные и вторичные отделы коры и анализируется разница функционального дефицита при их поражениях. Текст содержит рукописные редакторские правки.

В главе описываются мозговые механизмы зрительного восприятия. Описание начинается с анализа процесса отражения - описываются элементарная сигнальная и сложная отображающая стороны работы воспринимающих систем. Роль отображающей стороны возрастает по сравнению с сигнальной в зрительном и слуховом восприятии по сравнению с более низшими чувствами - обонянием, вкусом, а также постепенно увеличивается в ходе эволюции - высшие животные реагируют сложным действием уже не на элементарные сигнальные признаки, а на синтетические образы. Далее подробно анализируется мозговая организация элементарных компонентов зрительного восприятия - процессы, протекающие на уровне сетчатки, зрительного нерва, четверхолмия, латерального коленчатого тела, зрительного сияния, первичной зрительной коры. Обсуждается возможность элементарных сигнальных реакций на зрительные стимулы только за счет подкорковых механизмов; обсуждается также, что на более ранних этапах эволюции их роль в обеспечении зрительного восприятия была большей, чем у высших животных. Затем анализируется отображающая функция зрения - описывается экранный (с пространственной организацией) и уровневый (с различными слоями) принцип работы сетчатки, первичная интеграция зрительных образов в латеральных коленчатых телах за счет перекреста, подробно описывается проекционное строение первичной зрительной коры. Подчеркивается наличие не только афферентных, но и эфферентных петель обратной связи от коры к нижележащим образованиям вплоть до сетчатки. Затем обсуждается предметный характер человеческого восприятия и его активность с выделением не всех, а только существенных признаков предмета с оттормаживанием лишних, выдвижением и проверкой перцептивных гипотез; для его обеспечения "первого экрана" - сетчатки оказывается недостаточно, поскольку константность формы, размера предметов, а также подстройку восприятия под стоящие задачи может реализовать только корковый механизм. Наконец, анализируется функция вторичной зрительной коры - не дробящая раздражение на много компонентов, как это происходит в первичной коре, а синтезирующая (приводятся опыты с раздражением первичной и вторичной коры стрихнином, стимуляцией коры интраоперационно). Глава завершается анализом синдрома оптической агнозии, возникающей при поражении вторичной коры и связанной с распадом симультанных синтезов. Подробно описываются характерные нарушения узнавания предметов и сенсибилизированных (перечеркнутых, наложенных) изображений особенности рисования у таких больных, специфика послеобразов, элементов пространственных нарушений, проблемы в зрительной памяти. Перечисляются такие нарушения, как фрагментарность, аконстантность восприятия. Отмечается возможность компенсации нарушения за счет изменения смысловой установки, улавливания эмоционального тона по деталям (например, при восприятии сюжетных картин), подключения интеллектуального ресурса (логические рассуждения), опоры на тактильный и кинестетический анализаторы и активную предметную деятельность. Особо обсуждаются нарушения чтения (оптическая алексия) при поражении вторичной затылочной коры. В отдельных местах не хватает небольших запланированных фрагментов текста.

В статье Лурия рассуждает о функциях головного мозга человека, в частности, о том, каким образом он обеспечивает высшие психические процессы. После краткого филогенетического обзора, где прослеживается реорганизация различных отделов головного мозга у разных видов в процессе эволюции, Лурия подробно останавливается на описании анатомической и функциональной организации человеческого мозга. Мозг можно изучать тремя методами: морфологическими (на уровне клеток), экспериментально-физиологическими и клинико-психологическими; в статье суммированы результаты, полученные этими методами. Так, подробно описана клеточная организация коры головного мозга, в том числе разница между различными его разделами и отличия коры человека от других видов, а также принципы ее иерархического деления на проекционные, вторичные и ассоциативные зоны. Подробно охарактеризована организация зрения и роль в нем проекционных, вторичных и ассоциативных зон; описаны последствия их разрушения (в том числе, оптическая, предметная, симультанная, пространственная агнозии). Аналогичным образом рассматривается функция слуха, чуть менее подробно. Часть статьи посвящена роли коры головного мозга в осуществлении целенаправленного действия. В заключение Лурия пишет о принципе восстановления мозговых функций после травматического мозгового поражения. Упоминается фармакологический способ (введение вещества простигмина/прозерина) для восстановления параличей определенного типа, а также функциональная реорганизация высших функций за счет сохранных психологических механизмов. Последняя описана на пример восстановления речи после поражений различных отделов левого полушария.

Текст посвящен развитию мозговых систем, обеспечивающих психическую деятельность, и является частью более крупной работы по локальным поражениям различных отделов мозга (как следует из названия, жанр работы - тексты лекций). В начале изложения описывается ранее изложенный материал - указывается на то, что локальное поражение мозга вызывает системное нарушение психической деятельности, а не изолированное выпадение одного из ее компонентов, причем разные мозговые зоны имеют при этом разное системное значение. Обсуждается, что одно и то же по локализации мозговое поражение на разных стадиях онтогенеза может иметь различное значение для психической деятельности. На материале возрастной нейрофизиологии показывается, как в течение онтогенеза отдельные функции мозга организуются в сложные функциональные системы, подчиненные единой задаче. Обсуждается закон прогрессивной кортикализации функций, сложная взаимосвязь между подкорковыми и корковыми уровнями обеспечения психических процессов - в частности, показывается, что поражение нижележащих уровней в детском возрасте оказывает деструктивное влияние и на работу вышележащих уровней на последующих этапах их формирования (такого восходящего эффекта во взрослом возрасте нет). Развитие психических процессов на примере памяти описывается как изменение межфункциональных связей. С привлечением данных близнецовых исследований обсуждается изменение вклада наследственности и среды в протекание психических процессов в ходе онтогенеза. Вводится понятие ведущей (для каждого этапа онтогенеза) психической функции. Следующие разделы подробно описывают влияние такого процесса, как восприятие, на психическое развитие. При описании зрительного восприятия привлекаются случаи эйдетизма и синестезий как примеры его избыточного развития (подробно описан случай мнемониста Шерешевского) и ранней оптической агнозии с сопутствующим (и во многом возникшим вторично от оптических нарушений) тяжелым отставанием в развитии - как пример дефицитарности. В этом же контексте обсуждаются нарушения акустического гнозиса у близнецов, приводящие в детском возрасте к системному отставанию в речевом и познавательном развитии в отличие от поражения этих систем у взрослого. Указывается, что данный принцип системного влияния мозгового поражения не только на нижележащие (как у взрослых), но и на более сложные, вышележащие мозговые системы и связанные с ними психические процессы в детском возрасте верен не только для корковых, но и для подкорковых поражений. Это обсуждается на материале энцефалитных поражений третьего желудочка и базальных ганглиев, у детей приводящих к грубым нарушениям личности в варианте "анэтического синдрома" (как при поражении базальных лобных отделов). Делается вывод о том, что оценка патологического эффекта поражения того или иного очага должна производиться с учетом того места, которая занимает связанная с ним функция в системном развитии психических процессов, и времени в онтогенезе, в котором возникло поражение.

Текст посвящен нарушениям психической деятельности при поражении лобных отделов и является частью более крупной работы по локальным поражениям различных отделов мозга (как следует из названия, жанр работы - тексты лекций). В содержании главы выделено 10 параграфов. Обсуждается история изучения функций лобных долей - невозможность выделить в результате анализа случаев их повреждения их узко специфическую функцию, как это было возможно для задних гностических корковых зон, но при этом - накопление данных о серьезных нарушениях поведения и личности при лобных поражениях. Обсуждается уровневое строение лобных отделов, которое позволяет им обеспечивать не просто двигательную активность, но целенаправленные, скоординированные и организованные во времени человеческие действия. Симультанная организация отдельных ритмических раздражений в целостные комплексы (динамические схемы, кинетические мелодии) и обеспечение единого, длящегося во времени движения связывается с работой премоторной коры; обсуждаются нарушения праксиса и речи при ее поражении. Описывается связь префронтальных отделов с поддержанием активного, целенаправленного, осмысленного поведения, подчиненного не полю, а внутреннему плану. Генезис таких форм поведения и связанное с ними развитие префронтальных отделов обсуждаются на материале детского развития (в том числе - с подробным анализом клинического случая удаления полюса левой лобной доли в детском возрасте). Распад активности и волевого поведения трактуется как дефект, возникший в результате нарушения структуры сложных предметных целенаправленных действий - невозможности сформировать намерение, оторванное от непосредственно данного предметного поля, а на его основе - мотив, и подчинить ему свои действия. Поведение в этой ситуации заменяется шаблонами, которые запускаются непосредственно данной ситуацией, в том числе - с персеверациями этих шаблонов. Анализируется влияние этих нарушений на процессы мышления. Для описания нарушений всей личности больного с лобными поражениями привлекается понятие переживания как обобщенного аффекта, в случае того или иного действия - соотносящего достигнутый результат с ожидаемым (здесь привлечены данные исследования уровня притязания у лобных больных). В заключении особенно подчеркивается трудность компенсации перечисленных нарушений.

Интервью на тему нейропсихологической науки. Лурия отвечает на вопросы об определении нейропсихологии; ее практическом значении, в том числе для топической диагностики мозговых поражений и восстановительного обучения; ее значении для научной психологии и ее месте в ряду других наук. В завершение Лурия приводит список публикаций, в которых отражены важнейшие достижения нейропсихологии.

Статья посвящена общим вопросам нейропсихологии - поиску связи психических процессов и работы мозга. Обрисовываются задачи нейропсихологии как смежной между неврологией, нейрофизиологией и психологией (и всем корпусом общественных и гуманитарных наук) дисциплины, ищущей мозговые механизмы психических процессов. Освещаются психологические предпосылки современного подхода к этому вопросу: переход от описания психических функций как "способностей" человеческого духа к представлению о них как о сложно организованных, постепенно формирующихся в онтогенезе в социальной ситуации развития системах (что разбирается на примере развития у ребенка процессов внимания и памяти). Врожденные свойства нервной системы при этом оказываются лишь задатками, от развития которых будет зависеть итоговая успешность человека в выполнении тех или иных действий, которая возможна при различных исходных характеристиках нервных процессов (Теплов Б.М. и его школа исследования темперамента). Это развитие проходит этап от максимально развернутого, материального до свернутого, умственного действия, что используется в технологии "программированного" обучения (П.Я. Гальперин и его школа). Далее освещаются основные нейропсихологические представления о мозговых механизмах психических процессов: после короткого исторического экскурса о связи моделей мозговых механизмов с главными научно-техническими достижениями своей эпохи - механика (XVII в.), электричество (XIX в.), теория систем (XX в.) освещается теория трех структурно-функциональных блоков мозга. Локализация функций описывается на примере мозговых механизмов произвольного движения как локализация звеньев сложных функциональных систем, где каждое звено обеспечивает свой специфический вклад (нейропсихологический фактор) в работу всей функции. Обсуждается значение нейропсихологических данных для психологического анализа строения психических процессов, а также роль нейропсихологии в топической диагностике мозговых поражений и восстановлении высших психических функций после мозговых повреждений.

Статья посвящена возможностям топической диагностики локальных поражений мозга с применением нейропсихологического подхода. Работа начинается с краткого экскурса в историю представлений о локализации высших психических функций и различием во взглядах на проблему локализации - от узкого локализационизма (П. Брока, К. Вернике) до указаний на возможность не топического, а уровневого анализа мозговой организации психических процессов (Х. Джексон) и анализа участия целого мозга в обеспечении психических процессов (К. Монаков, К. Гольдштейн) вплоть до антилокализационизма. Преодоление этого описывается через пересмотр понятия функции (которая рассматривается как сложная функциональная система из многих звеньев, каждое из которых связано с определенной мозговой областью и обеспечивает определенный вклад в работу психических процессов; этот вклад и стоящая за ним мозговая область обозначаются как нейропсихологический фактор) и понятия симптома (который понимается многозначно и сам напрямую не связан с определенной локализацией - только его анализ с определением структуры того синдрома, в который он входит, и фактора, лежащего в основе синдрома, может сказать что-то о локализации). Указанные положения иллюстрируются описанием нейропсихологических факторов, обеспечивающих процесс письма (фонематический анализ, кинестетическое восприятие, зрительно-пространственная организация письма, серийная организация движений). Указывается на принцип "двойной диссоциации" симптома (при поражении определенной области и выпадении связанного с ней фактора все функциональные системы, включающие данный фактор в свой состав, страдают, а все системы, не включающие его в себя, остаются сохранными). Обсуждаются возможности с помощью нейропсихологического метода показать связи между внешне несходными процессами (как в случае внешне очень разных нарушений речи, счета и схемы тела при нарушениях пространственного и квазипространственного анализа и синтеза) и, напротив, вскрыть различие мозговых механизмов, стоящих за внешне сходными психическими процессами (изолированное возникновение афазии при поражении левого, а амузии - при поражении правого полушария).