зрительная агнозия

В этом очерке Лурия описывает историю развития представления о сенсорной афазии.

Прежде всего, он указывает, что открытие Вернике (как, кстати, и открытие Брока) не могло быть адекватно объяснено в рамках психологических теорий того времени. Так, теория "представлений", в рамках которых сенсорная афазия описывалась как нарушение "понятия слова", давала основание для двоякого понимания синдрома: либо как слухового дефекта речевых зон, либо как нарушения понятий. Только в 20 веке лингвистическое учение о фонеме позволило адекватно определить синдром как расстройство фонематического слуха. Далее, по аналогии с двумя типами зрительной агнозии Лиссауэра, Лурия определяет два типа сенсорной (акустико-гностической) афазии. При одной форме больной теряет способность различать фонемы; страдает повторение; в основе отчуждения смысла слова здесь лежит распад фонематического строя речи. При другой форме четкость фонематического слуха остается сохранной; оставаясь способным воспринять звуковую форму, больной не в состоянии узнать значение слова.

В заключение Лурия описывает третью форму височной афазии - акустико-мнестическую, при которой страдает объем слухо-речевой памяти.

В этом очерке Лурия описывает историю развития представления о сенсорной афазии. Прежде всего, он указывает, что открытие Вернике (как, кстати, и открытие Брока) не могло быть адекватно объяснено в рамках психологических теорий того времени. Так, теория "представлений", в рамках которых сенсорная афазия описывалась как нарушение "понятия слова", давала основание для двоякого понимания синдрома: либо как слухового дефекта речевых зон, либо как нарушения понятий. Только в 20 веке лингвистическое учение о фонеме позволило адекватно определить синдром как расстройство фонематического слуха. Далее, по аналогии с двумя типами зрительной агнозии Лиссауэра, Лурия определяет два типа сенсорной (акустико-гностической) афазии. При одной форме больной теряет способность различать фонемы; страдает повторение; в основе отчуждения смысла слова здесь лежит распад фонематического строя речи. При другой форме четкость фонематического слуха остается сохранной; оставаясь способным воспринять звуковую форму, больной не в состоянии узнать значение слова.

В заключение Лурия описывает третью форму височной афазии - акустико-мнестическую, при которой страдает объем слухо-речевой памяти.

Доклад посвящен восстановлению функций мозга после его травматического поражения. Прежде всего, Лурия выделяет причины обратного развития мозговой симптоматики в инициальном периоде: разрешение диашиза, спад пара-зонального отека и восстановление после частичного поражения корковой зоны; во всех этих случаях функциональное нарушение связано не с полным органическим разрушением зоны, а лишь с ее временным угнетением. Если же симптомы сохраняются в позднем резидуальным периоде, это вероятнее всего обозначает органическое разрушение мозговой ткани, и обратное развитие мозговой симптоматики не может быть объяснено регенерацией нервной ткани. В таких случаях, пишет Лурия, происходит перестройка функции. При этом по-разному устроено восстановление при поражениях первичных/проекционных и вторичных зон коры, а также мозговых отделов, обеспечивающих речевую функцию. В заключение приводятся примеры реорганизации речевой функции при различных типах афазии.

В главе описываются мозговые механизмы зрительного восприятия. Описание начинается с анализа процесса отражения - описываются элементарная сигнальная и сложная отображающая стороны работы воспринимающих систем. Роль отображающей стороны возрастает по сравнению с сигнальной в зрительном и слуховом восприятии по сравнению с более низшими чувствами - обонянием, вкусом, а также постепенно увеличивается в ходе эволюции - высшие животные реагируют сложным действием уже не на элементарные сигнальные признаки, а на синтетические образы. Далее подробно анализируется мозговая организация элементарных компонентов зрительного восприятия - процессы, протекающие на уровне сетчатки, зрительного нерва, четверхолмия, латерального коленчатого тела, зрительного сияния, первичной зрительной коры. Обсуждается возможность элементарных сигнальных реакций на зрительные стимулы только за счет подкорковых механизмов; обсуждается также, что на более ранних этапах эволюции их роль в обеспечении зрительного восприятия была большей, чем у высших животных. Затем анализируется отображающая функция зрения - описывается экранный (с пространственной организацией) и уровневый (с различными слоями) принцип работы сетчатки, первичная интеграция зрительных образов в латеральных коленчатых телах за счет перекреста, подробно описывается проекционное строение первичной зрительной коры. Подчеркивается наличие не только афферентных, но и эфферентных петель обратной связи от коры к нижележащим образованиям вплоть до сетчатки. Затем обсуждается предметный характер человеческого восприятия и его активность с выделением не всех, а только существенных признаков предмета с оттормаживанием лишних, выдвижением и проверкой перцептивных гипотез; для его обеспечения "первого экрана" - сетчатки оказывается недостаточно, поскольку константность формы, размера предметов, а также подстройку восприятия под стоящие задачи может реализовать только корковый механизм. Наконец, анализируется функция вторичной зрительной коры - не дробящая раздражение на много компонентов, как это происходит в первичной коре, а синтезирующая (приводятся опыты с раздражением первичной и вторичной коры стрихнином, стимуляцией коры интраоперационно). Глава завершается анализом синдрома оптической агнозии, возникающей при поражении вторичной коры и связанной с распадом симультанных синтезов. Подробно описываются характерные нарушения узнавания предметов и сенсибилизированных (перечеркнутых, наложенных) изображений особенности рисования у таких больных, специфика послеобразов, элементов пространственных нарушений, проблемы в зрительной памяти. Перечисляются такие нарушения, как фрагментарность, аконстантность восприятия. Отмечается возможность компенсации нарушения за счет изменения смысловой установки, улавливания эмоционального тона по деталям (например, при восприятии сюжетных картин), подключения интеллектуального ресурса (логические рассуждения), опоры на тактильный и кинестетический анализаторы и активную предметную деятельность. Особо обсуждаются нарушения чтения (оптическая алексия) при поражении вторичной затылочной коры. В отдельных местах не хватает небольших запланированных фрагментов текста.

В статье Лурия рассуждает о функциях головного мозга человека, в частности, о том, каким образом он обеспечивает высшие психические процессы. После краткого филогенетического обзора, где прослеживается реорганизация различных отделов головного мозга у разных видов в процессе эволюции, Лурия подробно останавливается на описании анатомической и функциональной организации человеческого мозга. Мозг можно изучать тремя методами: морфологическими (на уровне клеток), экспериментально-физиологическими и клинико-психологическими; в статье суммированы результаты, полученные этими методами. Так, подробно описана клеточная организация коры головного мозга, в том числе разница между различными его разделами и отличия коры человека от других видов, а также принципы ее иерархического деления на проекционные, вторичные и ассоциативные зоны. Подробно охарактеризована организация зрения и роль в нем проекционных, вторичных и ассоциативных зон; описаны последствия их разрушения (в том числе, оптическая, предметная, симультанная, пространственная агнозии). Аналогичным образом рассматривается функция слуха, чуть менее подробно. Часть статьи посвящена роли коры головного мозга в осуществлении целенаправленного действия. В заключение Лурия пишет о принципе восстановления мозговых функций после травматического мозгового поражения. Упоминается фармакологический способ (введение вещества простигмина/прозерина) для восстановления параличей определенного типа, а также функциональная реорганизация высших функций за счет сохранных психологических механизмов. Последняя описана на пример восстановления речи после поражений различных отделов левого полушария.

В статье обсуждается ключевая для общей психологии проблема отражения. Критикуется натуралистический подход к этому вопросу в рецепторной теории восприятия (которая легла в основу и немецкой гештальт-психологии) как к пассивной передаче образов-"отпечатков" от рецепторов через зрительный бугор в кору головного мозга. Обсуждается восприятие животных - приводятся примеры того, что те или иные виды способны выделять только те зрительные признаки предметов, которые имеют для них существенное биологическое значение, и как роль активного отбора, протекающего сообразно поставленной задаче, многократно возрастает у человека. Далее ставится проблема анализаторов, которые еще И,П. Павловым описывались как системы "нервных приборов", способные осуществлять как аналитическую, так и синтетическую деятельность. В этой связи приводятся данные о наличии в коре головного мозга разного типа клеток, анализирующих зрительные образы: 1) высокоспециализированных нейронов, реагирующих только на очень узко очерченный признак (плавные линии острого угла, прямые или наклонные линии и т.п.), 2) нейронов, реагирующих на любой зрительный раздражитель или даже на раздражители нескольких модальностей, 3) нейронов, предназначенных для сличения различных раздражителей и выявления новых стимулов (эти клетки находятся в гиппокампе). Это демонстрирует наличие аналитического и синтетического этапа в процессе отражения, а также процесса оценки новизны поступающей информации. Поднимается вопрос постепенной кортикализации мозговых механизмов зрительного восприятия в ходе эволюции - возрастание роли коры по сравнению с четверохолмием и таламусом в этом процессе. В этой связи приводятся данные о экспериментах с раздражением 17, 18, 19 полей Бродмана в затылочной коре у человека и различием образов, воспринимаемых при раздражении каждой из этих зон, а также ставится вопрос о зрительной агнозии, возникающей при повреждении вторичных отделов зрительной коры и связанной с нарушением не восприятия отдельных признаков, а предметного гнозиса. Здесь же показывается и роль третичных теменно-височно-затылочных отделов в обеспечении симультанности зрительного восприятия и оценке пространственных отношений. Наконец, подробно анализируется роль микро- и макродвижений глаз (А.Л. Ярбус) в обеспечении активного характера зрительного восприятия при своеобразном "ощупывании" зрительно воспринимаемого предмета. Называются основные мозговые механизмы обеспечения движений глаз - задний глазодвигательный центр (на границах затылочной и теменной области) и передний глазодвигательный центр (задние отделы лобной области). В завершение подчеркивается важность психофизиологических данных о процессе восприятия для решения общепсихологической и даже философской проблемы отражения.

В статье обсуждается ключевая для общей психологии проблема отражения. Критикуется натуралистический подход к этому вопросу в рецепторной теории восприятия (которая легла в основу и немецкой гештальт-психологии) как к пассивной передаче образов-"отпечатков" от рецепторов через зрительный бугор в кору головного мозга. Обсуждается восприятие животных - приводятся примеры того, что те или иные виды способны выделять только те зрительные признаки предметов, которые имеют для них существенное биологическое значение, и как роль активного отбора, протекающего сообразно поставленной задаче, многократно возрастает у человека. Далее ставится проблема анализаторов, которые еще И,П. Павловым описывались как системы "нервных приборов", способные осуществлять как аналитическую, так и синтетическую деятельность. В этой связи приводятся данные о наличии в коре головного мозга разного типа клеток, анализирующих зрительные образы: 1) высокоспециализированных нейронов, реагирующих только на очень узко очерченный признак (плавные линии острого угла, прямые или наклонные линии и т.п.), 2) нейронов, реагирующих на любой зрительный раздражитель или даже на раздражители нескольких модальностей, 3) нейронов, предназначенных для сличения различных раздражителей и выявления новых стимулов (эти клетки находятся в гиппокампе). Это демонстрирует наличие аналитического и синтетического этапа в процессе отражения, а также процесса оценки новизны поступающей информации. Поднимается вопрос постепенной кортикализации мозговых механизмов зрительного восприятия в ходе эволюции - возрастание роли коры по сравнению с четверохолмием и таламусом в этом процессе. В этой связи приводятся данные о экспериментах с раздражением 17, 18, 19 полей Бродмана в затылочной коре у человека и различием образов, воспринимаемых при раздражении каждой из этих зон, а также ставится вопрос о зрительной агнозии, возникающей при повреждении вторичных отделов зрительной коры и связанной с нарушением не восприятия отдельных признаков, а предметного гнозиса. Здесь же показывается и роль третичных теменно-височно-затылочных отделов в обеспечении симультанности зрительного восприятия и оценке пространственных отношений. Наконец, подробно анализируется роль микро- и макродвижений глаз (А.Л. Ярбус) в обеспечении активного характера зрительного восприятия при своеобразном "ощупывании" зрительно воспринимаемого предмета. Называются основные мозговые механизмы обеспечения движений глаз - задний глазодвигательный центр (на границах затылочной и теменной области) и передний глазодвигательный центр (задние отделы лобной области). В завершение подчеркивается важность психофизиологических данных о процессе восприятия для решения общепсихологической и даже философской проблемы отражения.

В статье на основании клинического случая больного Войт. подробно анализируется синдром нарушения зрительного восприятия вследствие поражения затылочно-теменных отделов головного мозга. Пулевое ранение больного привело к двустороннему очаговому поражению и патологическому снижению тонуса затылочно-теменной коры, из-за чего больной потерял возможность воспринимать сложные системы зрительных стимулов. Подробно описана серия опытов, проведенных с больным, которая состояла из зрительных проб различного характера, заданий на зрительно-моторную координацию (например, попадание в точку или серию точек по зрительному следу, попадание в центр круга, обведение фигуры и т.п.), опыты с чтением и письмом и с ориентацией в пространстве. Некоторые из опытов были повторены после введения кофеина - вещества, повышающего тонус мозговой коры. Проведенные опыты демонстрируют нарушения зрительного симультанного синтеза, оптико-моторной координации и зрительно-пространственной координации. Нарушения поддавались частичной фармакологической коррекции (улучшению под воздействием кофеина), что подтверждает нейродинамическую природу синдрома. Текст содержит рукописные вставки и пометы.

Материал посвящен патологии гностических систем, возникающих при поражении различных зон головного мозга. Отдельно рассматриваются патологии оптического гнозиса при поражении затылочно-теменных зон (первичных и вторичных зрительных зон), патологии акустического гнозиса при поражении височных зон (в частности, нарушений фонематического слуха), а также патологии смысловой обработки при поражении теменных (третичных гностических) отделов. Подробно разобраны многочисленные клинические случаи. В каждом разделе также есть детальный исторический обзор.

В этом очерке Лурия описывает историю развития представления о сенсорной афазии. Прежде всего, он указывает, что открытие Вернике (как, кстати, и открытие Брока) не могло быть адекватно объяснено в рамках психологических теорий того времени. Так, теория "представлений", в рамках которых сенсорная афазия описывалась как нарушение "понятия слова", давала основание для двоякого понимания синдрома: либо как слухового дефекта речевых зон, либо как нарушения понятий. Только в 20 веке лингвистическое учение о фонеме позволило адекватно определить синдром как расстройство фонематического слуха. Далее, по аналогии с двумя типами зрительной агнозии Лиссауэра, Лурия определяет два типа сенсорной (акустико-гностической) афазии. При одной форме больной теряет способность различать фонемы; страдает повторение; в основе отчуждения смысла слова здесь лежит распад фонематического строя речи. При другой форме четкость фонематического слуха остается сохранной; оставаясь способным воспринять звуковую форму, больной не в состоянии узнать значение слова. В заключение Лурия описывает третью форму височной афазии - акустико-мнестическую, при которой страдает объем слухо-речевой памяти.

В этом очерке Лурия описывает историю развития представления о сенсорной афазии. Прежде всего, он указывает, что открытие Вернике (как, кстати, и открытие Брока) не могло быть адекватно объяснено в рамках психологических теорий того времени. Так, теория "представлений", в рамках которых сенсорная афазия описывалась как нарушение "понятия слова", давала основание для двоякого понимания синдрома: либо как слухового дефекта речевых зон, либо как нарушения понятий. Только в 20 веке лингвистическое учение о фонеме позволило адекватно определить синдром как расстройство фонематического слуха. Далее, по аналогии с двумя типами зрительной агнозии Лиссауэра, Лурия определяет два типа сенсорной (акустико-гностической) афазии. При одной форме больной теряет способность различать фонемы; страдает повторение; в основе отчуждения смысла слова здесь лежит распад фонематического строя речи. При другой форме четкость фонематического слуха остается сохранной; оставаясь способным воспринять звуковую форму, больной не в состоянии узнать значение слова. В заключение Лурия описывает третью форму височной афазии - акустико-мнестическую, при которой страдает объем слухо-речевой памяти.

В этом очерке Лурия описывает историю развития представления о сенсорной афазии. Прежде всего, он указывает, что открытие Вернике (как, кстати, и открытие Брока) не могло быть адекватно объяснено в рамках психологических теорий того времени. Так, теория "представлений", в рамках которых сенсорная афазия описывалась как нарушение "понятия слова", давала основание для двоякого понимания синдрома: либо как слухового дефекта речевых зон, либо как нарушения понятий. Только в 20 веке лингвистическое учение о фонеме позволило адекватно определить синдром как расстройство фонематического слуха. Далее, по аналогии с двумя типами зрительной агнозии Лиссауэра, Лурия определяет два типа сенсорной (акустико-гностической) афазии. При одной форме больной теряет способность различать фонемы; страдает повторение; в основе отчуждения смысла слова здесь лежит распад фонематического строя речи. При другой форме четкость фонематического слуха остается сохранной; оставаясь способным воспринять звуковую форму, больной не в состоянии узнать значение слова. В заключение Лурия описывает третью форму височной афазии - акустико-мнестическую, при которой страдает объем слухо-речевой памяти.